– Я совсем не это имела в виду! – взорвалась она. Ее глаза внезапно наполнились слезами. – Не это!– Конечно, ты не это имела в виду, – поспешила утешить ее Летти, – просто папа сейчас очень расстроен. Он знает, что ты хотела сказать другое.– Я не хочу, чтобы мама умерла… Я не хочу, чтобы она умирала!– Она и не умрет. Мама очень сильная. У нее огромная сила воли.– Сейчас это лечат, – сказала Винни. Ее голос был тверд и равнодушен.Винни, посещавшая мать так редко, как это позволяли приличия, ибо ей сказали, что в ее положении надо быть осторожной, заявила со своей обычной решительностью:– Ей надо на год поехать куда-нибудь в Швейцарию, в санаторий. Говорят, горы и свежий воздух очень помогают.– Если бы у нас были деньги, – ответила Летти, все еще обнимая Люси, слезы которой понемногу утихали. Она чуть не спросила Винни, может быть, она даст деньги для осуществления своего ценного предложения. В конце концов, ее Альберт не особо нуждался в деньгах. Винни часто хвасталась перед родными, что может позволить себе то одно, то другое. Но она знала, что, даже если Винни и предложит деньги, отец слишком горд, чтобы одалживать их у кого бы то ни было. Впрочем, никто их и не предлагал…– У отца нет таких денег, – резко ответила Летти в надежде, что Винни поймет намек. Но ответ Винни был, как всегда, прост и эгоистичен:– Они будут, если он продаст магазин.Бесчувственность Винни потрясла ее. Летти подавила желание сказать первое и самое очевидное, что пришло ей в голову, и вместо этого спросила:– И на что они с мамой после этого будут жить?– Тогда и нужно будет думать.Винни не догадывалась, до какой степени Летти презирала ее.– Отец уже стар. Он же не захочет, чтобы этот магазин вечно висел у него на шее. Если он продаст его, они с мамой смогут неплохо жить, пока она не поправится.– За него много не дадут, – сказала Летти. Она не стала говорить о том, что без этого магазина отец сам очень быстро сдаст. Это была его жизнь, его вещи, которыми он окружил себя. Никто, кроме нее, не понимал этого, потому что она чувствовала то же самое, хотя все и считали это хламом. Без магазина отец погибнет. Но сейчас надо думать о матери. Однако где гарантия, что эти деньги ей помогут?– Ты сможешь работать в другом магазине, – надменно сказала Винни. – У тебя это хорошо получается, и ты работала с папой больше, чем я или Люси.– Он никогда не позволит нам работать, Винни. Винни равнодушно пожала плечами.– Сейчас мы должны думать о маме.Она мягко погладила рукой явственно выступающий под ладно скроенной крепдешиновой юбкой живот.– Нищие не должны быть слишком разборчивыми.Летти хотелось крикнуть, что папа не нищий и никогда им не будет. Но Винни была права. Нужно обсудить все, что может помочь маме выздороветь. Но как предложить отцу продать магазин, который он построил, и провести остаток дней в праздности или подчиняясь чьим-либо приказам. Хотя, он бы сделал это ради мамы.Поскольку ни Винни, ни Люси не хотели говорить об этом с отцом и Винни колебалась, стоит ли вмешивать сюда Альберта, это ложилось на Летти. Она знала, что не сможет вынести выражения его лица. Она переговорила с доктором Раддом и получила печальный и сочувственный ответ: болезнь зашла слишком далеко, чтобы санаторий мог помочь, и продажа магазина с этой целью бессмысленна.Рождество было невеселым. Дэвид, вынужденный проводить его с родителями, все же ускользнул вечером, в день, когда слугам дарят подарки, но как раз в этот вечер Летти пришлось остаться дома. Маме стало хуже, и она не вставала с постели; Летти чувствовала, что не вправе ехать куда-то развлекаться.Разговоры велись вполголоса. Дэвид заехал на пару часов, чтобы переговорить с Джеком; заглянул дядя Уилл, чье богатырское здоровье только подчеркивало бедственное состояние сестры. Обычное рождественское веселье ушло, в квартире царила гнетущая атмосфера, несмотря на то, что и дядя Уилл, и дядя Чарли были здесь вместе со своими семействами. Казалось что каждый чего-то ждет, не смея сказать – чего.Отец говорил мало и большую часть времени проводил с женой. Он просто до неприличия не обращал внимания на Дэвида. Летти предпочла не замечать этого, убеждая себя, что он почти так же ведет себя с Джеком. Несомненно, для него сейчас было бы лучше, если бы в доме не было посторонних.К январю нервы у Люси были в таком состоянии, что она начинала плакать в самый неподходящий момент: накрывая на стол, вытряхивая половики, иногда – читая книгу. Однажды она разревелась, когда мылась на кухне, и Летти пришлось успокаивать ее.– Тише! Мама услышит!В такие моменты она совершенно забывала о произношении. В горе она была обыкновенной кокни, но это не заботило ее.– Я… я не вынесу этого! Не вынесу! Без мамы… Слова прерывались рыданиями.– Мама еще долго будет с нами. Смотри, чтобы она не услышала таких разговоров. Ей сейчас нужны силы.Сама она весь день старалась держаться. Ночью же все было по-другому. Ночью в ее голове рисовались картины, в которых мамы уже не было с ними и папа пытался справиться с горем; бедный папа! Она зарывалась лицом в подушку, но это приносило лишь временное облегчение.Сейчас ее опорой стал Дэвид.– Не нужно сдерживать себя, – сказал он, когда она, смущаясь и стараясь подавить слезы, вдруг разрыдалась, уткнувшись ему в руки. Она думала, что никогда не остановится. – Пусть все выходит наружу, дорогая.Только Дэвид, который однажды прошел через это и чье горе уже успокоило время, мог утешить ее.Даже дядя Уилл начинал теряться, когда упоминали о маме.Отец продолжал совершенно игнорировать Дэвида. Но он так же игнорировал всех вокруг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107