.. А двое скрылись? Правильно?— Все именно так, Паша, — Шаланда склонил голову, как бы преклоняясь перед проницательностью Пафнутьева. — Тот мужик на мотоцикле с автоматом... Он, похоже, знал, кто именно сидит за столиком у окна. Не просто по окнам, он по ним полоснул. Это была разборка, Паша.— Меня удивляет, почему тот хмырь на мотоцикле не бросил в окно еще и пару гранат.— Да, так было бы гораздо надежнее, — согласился Шаланда.— Что-нибудь знаешь о тех двоих?— Об этом лучше поговорить с твоим другом Леонардом.— Тоже верно.— Наверняка рыло в пуху.— Конечно. Поэтому он тебя и об отпуске спросил.— Если он сунется ко мне с этими авиабилетами, — медленно проговорил Шаланда, шаря глазами по залу в поисках Анцыферова, — я не отпущу его, пока он их не съест без остатка.— Крутой ты мужик, Шаланда, — проговорил Пафнутьев и придвинул к себе плоский кожаный кошелек. Внутри оказались несколько стодолларовых бумажек, блокнотик с телефонными номерами. — Кажется все, — проговорил Пафнутьев и, сложив кошелек, легонько похлопал им по ладони. Что-то насторожило его, кошелек вел себя не так, как положено вести себя пустому кошельку из тонкой кожи. Пафнутьев снова заглянул во все отделения и потайные кармашки. Отогнув очередной отворот, он сунул туда палец и, вскрикнув, отдернул его. На пальце показалась капелька крови — в кошельке что-то было чрезвычайно острое.Теперь уже с большей осторожностью Пафнутьев вынул круглую жестяную крышку от консервной банки.— Вопросы есть? — спросил он.— Боже! — прошептал Шаланда. — Неужели он?— Куда ты отправил раненого?— Скорая увезла... К Овсову, конечно.— Там надежно?— Пока обходилось, — ответил Шаланда, бросив опасливый взгляд на Пафнутьева. Убеждался не один раз — если спрашивает Пафнутьев о надежности, то не зря, жди беды.— Подбиваем бабки, — Пафнутьев окинул взглядом разбитые витрины ресторана. Лицо его, освещенное холодным белесым светом зимнего дня, изредка вспыхивало синеватыми бликами от милицейской мигалки.— Подбиваем бабки, — повторил он, но Шаланда перебил его.— А чего их подбивать? Один убитый, второй при смерти, двое сбежали. Вот и все. Никого не осталось.— Анцыферов остался, — негромко проговорил Пафнутьев.— Ты думаешь...— Конечно. Значит, так... Не теряя ни минуты, дуй к Овсову. У него там неплохо налажено, а ты удвой, понял? Утрой охрану. Похоже, мы схватили за хвост такого зверя, — он постучал пальцем по тонкому кошельку, лежавшему на столе, — такого зверя, что не знаю даже — мы его схватили, или сами заглотнули крючок. Похоже, отстрел идет, Шаланда. Большая охота началась. Когда ушел Байрамов, город начали делить заново. А сейчас, видишь... Вовчик Неклясов засветился.— Будут трупы?— А как же, — усмехнулся Пафнутьев. — На то он и Неклясов.— Слышал — Листьина хлопнули?— Три дня по всем программам мне об этом докладывали. Все боялись, что не проникнусь, не так подумаю, не те выводы сделаю.— Хороший был парень, — вздохнул Шаланда.— Бедняков не убивают, сказал классик. Могу добавить — телеведущих тоже не убивают.— Кого же убили?— Крупного бизнесмена убрали. Мафиози... Хотя ему это слово, возможно, и не понравилось бы...— В какую степь поскачем?— Видел крышку от консервной банки? Все дела, где она мелькает, собираем в одну кучу. Ведь кое-кто и жив остался, есть свидетели. Они не очень хорошо выглядят, но живы...— Пока, — сказал Шаланда, поднимаясь. И непонятно было, то ли он попрощался с Пафнутьевым, то ли поправил — хотя, дескать, свидетели и живы, но ненадолго, пока живы.— Пока, — ответил Пафнутьев. И в его голосе тоже прозвучала двусмысленность. * * * Кабинет Анцыферова, затаившийся в подсобных глубинах ресторана, выдавал и хорошие доходы заведения, и хорошее представление хозяина о самом себе. Черная мебель, шторы с золотыми искорками, японский телефон, показывающий и продолжительность разговора, и время, и даже номер, с которого в данный момент кто-то решился звонить господину Анцыферову. Напротив письменного стола стоял шкаф, и в него на высоте человеческого роста были втиснуты три небольших телевизора. Один показывал вход в ресторан со стороны улицы, и в данный момент на нем можно было увидеть разгромленные окна, машину милиции, толпу любопытных. Едва войдя в кабинет, Пафнутьев увидел на экране Шаланду — тот тяжело шагал к своей машине. На втором экране можно было наблюдать за тем, что происходит в зале. Сейчас в зале было пустынно, шторы колыхались на снежном ветру, официанты в белых кителях сгребали и выносили битое стекло. Третий экран показывал кухню. Видимо, Анцыферов хотел твердо удостовериться в том, что продукты у него не воруют, посторонние люди на кухню не заглядывают, в рот и в карманы ничего не суют. А кроме того, повара и поваренки, зная, что в данный момент за ними придирчиво наблюдает хозяин, были более усердны и старательны.За черным столом сидел Анцыферов. Лицо его было скорбным, но приветливым. Всем своим видом он выражал готовность помочь правосудию всеми своими силами и возможностями.— Садись, Паша, — сказал он, показывая на черный стул с никелированными подлокотниками. — Выпить хочешь?— Если спрашиваешь, то нет.— Виноват... Сейчас дам команду.— Не надо, Леонард. У нас еще будет повод... Похоже, мы с тобой надолго породнились.— Не понял? — Анцыферов вскинул брови так высоко, что даже рот его приоткрылся и выражение лица получилось изумленно-радостным, будто для него и в самом деле было большим счастьем видеться с Пафнутьевым ежедневно.Пафнутьев сел в кресло, которое могло поворачиваться на мощной металлической штанге. И он, конечно же, не упустил такой возможности — повернулся вместе с креслом вокруг оси, внимательно осмотрев весь кабинет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66