. Это он с перепугу. Опять же, когда человек без ушей, ему что угодно может показаться... Было дело, бросил его уши на сковородку... Кто же думал, что на него это так подействует... Ну, в общем, как увидел свои уши на сковородке, сразу и отключился. Неклясов говорит, а ну-ка ему нашатырь под нос...— А где взяли нашатырь?— Был у нас...— Приготовлен?— Да, в аптечке стоял.— А что еще было в аптечке?— Ну... Йод, бинты, лекарства всякие...— Приспособления?— Кое-какие...— Какие именно? Утюги? — подсказал Пафнутьев.— Да что утюги... Одна дамочка не хотела поделиться... — Ерхов усмехнулся. — Поделилась. Неклясов где-то вычитал про китайскую пытку... Берется трехлитровая стеклянная банка, туда помещается голодная крыса... Потом эту банку привязывают к животу горловиной. И крыса начинает вгрызаться в живот...— Кошмар какой-то! — передернулся от ужаса Пафнутьев.— Но до этого не дошло... Дамочка как увидела крысу у себя на животе, как почувствовала ее лапки с коготками... Все отдала. Но, по-моему, она после этого немножко дурная стала.— Это как?— Рассказывали ребята... Только кто к ней прикоснется легонько, к руке, например... Она в крик.— Ее фамилия Забелина? — спросил Пафнутьев.— Да, кажется, так... Забелина. Эля... Элеонора ее зовут.— А кто это проделывал, с крысой?— Да все старались, как могли... С ней же, с крысой, не так просто управиться... Самим бы уцелеть...— Предложил Неклясов?— Не то чтобы предложил... Приказал. Эля, как увидела крысу в клетке, сразу готова была доллары отдать... Но Вовчик говорит, надо попробовать... Попробовали.— А как вы узнали, что у нее есть деньги?— Три овощных магазина в городе держит.— Так... А яйца Веденяпину кто отрезал?— Саша... Которого у Леонарда убили.— Перемазался, наверно?— Да нет, не очень... Как-то все удачно у него получилось.— Тоже собаке отдали?— Ну, не самим же есть.— Поджаривали?— На сковородку бросили, но так, для куражу... Мы заметили, что как только бросишь какой-нибудь орган.., не знаю, как сказать... Как только бросишь на сковородку, человек сразу в отпад.— И что же, понравились собаке человеческие яйца?— А, знаете, нет... Понюхала, помусолила, пожевала, а жрать не стала.— Что же потом с ними сделали?— В унитаз спустили.— А Веденяпину показывали, как его яйца в унитаз спускаете?— Ему тогда плохо было... Он только слышал, что воду спустили.— Отдал деньги?— А мы у него денег и не просили... Он подписал дарственную на дачу.— Кому дача досталась?— Никому... Дарственная потом пошла как юридическое подтверждение... Неклясов продал дачу... Вроде хорошо продал. Нам по тысяче баксов отстегнул.— Каждому?— Кто в операции участвовал...— Слушай, ну, а зачем все-таки вот так круто с мужиком обошлись? Можно было как-то иначе подействовать...— А уже ничего не помогало... Вовчик в истерику... Да еще этот Веденяпин что-то про яйца сказал... Была какая-то шутка... Ну, Вовчик и взвился... Ах так, говорит... И пошло-поехало.— Где все это происходило? — спросил Пафнутьев и даже дыхание невольно попридержал — самый главный вопрос свой задал.Ерхов помолчал, медленно повернул голову к Пафнутьеву, встретился с ним взглядом.— Ну, вы даете, — проговорил он.— Видишь ли, — ответил Пафнутьев, — то, о чем мы говорили до сих пор... Крыса в банке, уши на сковородке, яйца в унитазе... Это ведь все было известно из показаний потерпевших... Мы потрепались с тобой о подробностях, а суть известна... А вопрос у меня только один — адрес?— Но вы знаете, что если скажу, то мне уже не жить?— А так... Жить?— Не знаю... Как доктор скажет...— Мы примем все меры безопасности — в этом могу тебя заверить со всей, как говорится, ответственностью.— Не надо, — слабо шевельнул рукой Ерхов. — Сами знаете, что все эти меры безопасности не стоят и... Отрезанных ушей они не стоят. Вот эти ваши ребята в коридоре с автоматами...— Откуда ты о них знаешь?— Заглядывали... Даже сигареткой угостили. Хорошие ребята, но это... Пустое место... Вовчика они не остановят.— Неклясова беру на себя, — заверил Пафнутьев.— Никто его на себя взять не сможет, — вздохнул Ерхов. — Не обижайтесь, но Вовчик... Это даже не человек, как мне кажется, что-то другое... Вот нас расстреляли у Леонарда... Так просто он этого не оставит... Готовьте места в морге... Будут трупы...— Но еще надо найти того, кто стрелял! — воскликнул Пафнутьев.— Для него не обязательно, что это будет именно тот... Ему важно, чтоб трупы были.— Хорошо, давай поступим так... Я переселю тебя в закрытую квартиру прокуратуры... О ней знаю только я, Пафнутьев Павел Николаевич...— Так не бывает.— Не понял?— Не бывает, чтобы о служебной квартире знал только один человек... Наверняка знают еще несколько...— Но ведь мои же люди! — вскричал Пафнутьев. — Это не городская больница! Закрытая квартира. Овсов будет тебя навещать, ты под присмотром... И потом, не сегодня все это произойдет, не завтра... Окрепнешь, наберешься сил... Через неделю-вторую и переселим... А? Опять же не один там будешь, под охраной... Ну?— Подумать надо.— Думай. И еще послушай... Я не всегда поступаю по закону... И сейчас готов слегка нарушить... Ради тебя. Хочешь — дам тебе паспорт, билет и отвезу на вокзал за минуту до отхода поезда?— Обманете, — усмехнулся Ерхов.— Нет, — сказал Пафнутьев. — Не обману.— Матерью клянитесь! — с неожиданной твердостью потребовал Ерхов.— Клянусь. — Пафнутьев не отвел глаз в сторону, не моргнул.— Хорошо... — вздохнул Ерхов. — Приговор себе подписываю... Ну, ладно... Запоминайте, — и он закрыл глаза, чтобы сосредоточиться. * * * Худолей негромко постучал в дверь, приоткрыл ее и из коридора, не смея даже голову просунуть в дверной проем, не столько голосом, сколько глазами, спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66