Секунду спустя из-под стола выбрался сконфуженный О'Коннелл.
— Прошу, мэм. Вот вам О'Коннелл, — с ухмылкой объявил его приятель. — Что он такого натворил? Заделал ребенка и смотал удочки?
— Если это образец репортерского юмора, то явно не самый удачный, — хладнокровно ответила я. Ирландец одарил шутника яростным взором. — Идите же сюда, О'Коннелл. Нечего трусить. Мне нужно с вами поговорить — только и всего.
— Трусить?! Такого еще не было, чтобы О'Коннелл струсил перед лицом...
— Не сомневаюсь. Побыстрее нельзя?
Кевин сдернул со стула пиджак, нахлобучил на рыжие лохмы шляпу и двинулся ко мне.
— Можно и побыстрее, мэм, — буркнул он. — Даже нужно, и точка. Вы угробили мою репутацию, миссис Амелия.
Как только дверь редакции закрылась за нами, Кевин тяжко вздохнул:
— Тысяча извинений, мэм. Боб свое получит, не сомневайтесь. Но вам, ей-богу, не стоило бы появляться в таких местах.
— Мне случалось бывать в местах и похуже. А как насчет мисс Минтон? Она ведь точно в таком же работает.
— Ой, будет вам, миссис Амелия. Думаете, благородная дама станет толкаться среди нас, скромных рядовых репортеров?
— Может, и не станет. Я бы ее за это не винила. Взгляните со стороны на своих приятелей — скромных рядовых репортеров — и поймете почему. Где же она обретается, если не в редакции «Миррор»?
— Мисс Минтон снимает комнаты на Годолфин-стрит у одной пожилой леди. Статьи свои посылает с курьером. Ее хозяйка, достопочтенная вдова, мнит себя поборницей прав женщин, но корчится при виде герцогской внучки в окружении черни. Между прочим, миссис Амелия, нашей проныре здорово повезло. Редактор поручил ей небольшое интервью в связи со смертью сторожа. Небось хотел отделаться. Надеялся, что эта пигалица развлечется и отвяжется...
— Глупости. Не кто иной, как мисс Минтон, превратила малообещающее дело в сенсацию. Это ведь ваши собственные слова, Кевин? Да и слог у нее превосходный... для журналиста.
— Способная, — нехотя признал Кевин. — Все равно, миссис Амелия, если бы не бабулины связи и не личное знакомство с этой очкастой музейной шваброй...
— Ай-ай-ай, мистер О'Коннелл. Зависть чистейшей воды! Вам бы взглянуть правде в глаза и признать превосходство женщин... Отправлюсь-ка я к мисс Минтон. Где, вы сказали, она живет?
— Если позволите, я провожу. Заодно и пройдусь. Хороший денек, а в редакции так душно...
Ну и хитрец. Я прекрасно поняла, зачем он напросился в спутники, но надеялась, что ирландцу удалось выведать у меня не больше, чем — к сожалению — мне у него. Если он один-единственный раз и забыл об осторожности, то лишь при моем упоминании имени лорда Сент-Джона.
— Мерзкий повеса! Лодырь! Мерзавец, и точка! Чтоб на его могиле козлы... плясали!
— Что вы имеете против его светлости, Кевин?
Против его светлости Кевин много чего имел.
— Репортеры частенько узнают такое... такое, миссис Эмерсон, что и «Дейли йелл» не рискнет напечатать. Дело даже не в морали, а в закавыках закона. Я мог бы вам многое порассказать о его светлости...
— И вряд ли меня шокировали бы. Однако он импозантен... Согласитесь, Кевин, что впечатление лорд Сент-Джон производит благоприятное.
— О да! Особенно на дам, — процедил ирландец. — Уж год-два, как он угомонился. Утверждает, что стал другим человеком. Не знаю, не знаю... Горбатого, говорят...
Годолфин-стрит находится в одном из самых древних районов Лондона, между Темзой и Вестминстерским аббатством. По обе стороны тенистой улицы выстроились особняки с вековой историей. Временное пристанище мисс Минтон ничем не отличалось от своих соседей — тот же респектабельный вид, те же узкие окошки и каменная лестница, ведущая к парадной двери. При нашем приближении дверь открылась, выпустив мистера Юстаса Уилсона.
В глубокой задумчивости, уткнувшись в листок, который держал в руке, мистер Уилсон не замечал меня, пока мы не столкнулись лицом к лицу.
— Миссис Эмерсон?! Вы ли это? Никак не ожидал...
— Решила заглянуть к мисс Минтон.
— Я тоже. Мы договорились вместе пообедать, но... ее нет.
— Не может быть! Неужели мисс Минтон не сдержала обещания?
Мистер Уилсон застенчиво улыбнулся:
— Не в первый раз. Она... девушки вообще... одним словом, вы понимаете, миссис Эмерсон. Она любезно оставила записку. Вот... Сообщает, что возникло срочное дело, ей пришлось уехать из Лондона и она не знает, когда вернется.
— Что ж... Это в некотором роде извиняет ее неучтивый поступок, мистер Уилсон. Может, бабушка заболела...
До сих пор О'Коннелл топтался в сторонке. Услышав, что мисс Минтон нет дома, двинулся к нам небрежной походочкой, всем видом демонстрируя отличие от щеголеватого мистера Уилсона, — руки в карманах, шляпа лихо сдвинута набок.
— Ха! — фыркнул Кевин. — Еще бы ей не сбежать от стыда подальше! Тайну-то раскрыли...
— Стыдиться ей нечего, мистер О'Коннелл, — оборвала я нахального ирландца. — Высокое положение нельзя ставить человеку в вину. Аристократия вправе рассчитывать на такое же уважение, как и низшее сословие.
— Прекрасно сказано! — Мистер Уилсон сверкнул возмущенным взглядом в сторону О'Коннелла. — Чтобы получить преимущество среди коллег, мисс Минтон достаточно было лишь назвать титул бабушки, но она этого не сделала! Мне крайне неприятно видеть ее в обществе представителей этой унизительной, гнусной профессии...
— Унизительной, говоришь? — вспыхнул О'Коннелл. — Гнусной?! — Он затряс кулаками. — Попробуй только повторить, петух общипанный, — и я заткну тебе эти слова обратно в глотку!
— Да как вы смеете! — Мистер Уилсон дрожащей рукой поправил очки.
Пришлось вмешаться:
— Ну-ну, спокойно, молодые люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107