С другой стороны, с ним можно хотя бы поговорить, к тому же ей стало любопытно, с чего это он влез на стул и разглядывает картину в дальнем углу гостиной.— Никакой это не Тернер!— Ты о чем?— Эта картина — не Тернер. — Он засмеялся грубым смехом. — Для дяди и гуси были лебеди. Он не знал цену вещам, которые покупал. Конечно, он не стал меня спрашивать, а то бы я ему с самого начала сказал, что это не Тернер.— В любом случае она безобразна, — сказала Маргот.Эгберт фыркнул и спрыгнул со стула.— Безобразна? Ну и что, кому какое дело? Будь это Тернер, картина стоила бы тысячи фунтов, а раз это не Тернер, она не стоит и тысячи пенсов.— Боже милостивый, Эгберт, какое это имеет значение? У тебя и так будет куча денег.— Дело не в деньгах. К тому же…— У тебя уже есть горшки. Не знаю, что ты будешь с ними делать.Эгберт разозлился:— Денег не бывает слишком много. К тому же их будет не так много, как ты думаешь, после уплаты налога на наследство и прочее.— Боже милостивый, ты уверен до безобразия, что все достанется тебе, — сказала мисс Стандинг. — А что, если я нашла завещание или одно из свидетельств, о которых так хлопочет мистер Хейл, что ты тогда будешь делать?Что-то промелькнуло в глазах Эгберта — страх и нечто более отвратительное, чем страх. Не зная почему, Маргот затаила дыхание. Ей захотелось выскочить из комнаты, хлопнув дверью, но вместо этого она повторила свой вопрос:— Что бы ты стал делать?— Ты что-то нашла? — В голосе Эгберта появились незнакомые Маргот интонации, и ей снова захотелось выскочить за дверь.— Может, и нашла. Там есть ящик, принадлежавший моей матери…Он сделал к ней шаг.— Вот как? И что в нем было? Что ты нашла?Маргот отступила на шаг.— Старые платья. Жуть какие неудобные.— Что еще?— Настольная книга. Хочешь знать, что в ней было?— Бумаги? — спросил Эгберт.Маргот засмеялась. Она не понимала, почему ей так страшно.— Ты говоришь чепуху, — раздраженно сказал Эгберт. — Я не верю, что там были какие-то бумаги.— Может, и не было.— Ты должна немедленно показать их мистеру Хейлу.— Может, должна, а может, нет…— Чушь! Послушай, мне нужно с тобой поговорить.— Ты и так со мной говоришь.— У меня к тебе особый разговор. Про настольную книгу ты пошутила, это понятно. Никаких шансов на завещание у тебя нет, а письма твоего отца ясно показывают, что нет смысла цепляться за надежду — ты не получишь ни копейки из его денег. Но я сказал мистеру Хейлу, что тебе не о чем беспокоиться, потому что я намерен поделиться.Маргот вытаращила глаза.— Поделиться?— Ну, это я так выразился. На самом деле никакого дележа не будет, но результат будет тот же, как если бы дележ был. Я вот что имею в виду: если у девушки полно красивых нарядов и карманных денег, есть хороший дом и даже машина — ну так вот, больше ей ничего и не надо, так?— Возможно.— Так. Что еще ей может понадобиться?— Я не знаю… Я не знаю, что ты имеешь в виду.— Я имею в виду, что нам нужно пожениться, — сказал Эгберт.Маргот вздрогнула.— Эгберт, что за безобразная идея!— Нисколько не безобразная. Это будет для тебя хорошее обеспечение.Маргот хихикнула.— Это будет безобразие. — Она опять хихикнула. — Ты что, делаешь мне предложение?— Да. — В его тоне не мелькнуло ни тени любовной страсти.— Мне еще никогда не делали предложения. Я не знала, на что это похоже.— Отнесись к этому серьезно. Это будет очень хорошо для нас обоих.Маргот попятилась к двери. Страх не отпускал ее.— Нет, не будет. Мне это противно. Противно до безобразия. Да я скорее пойду замуж за кого угодно — за мистера Хейла, за месье Декло, старика, который учил нас рисованию и нюхал табак!— Полагаю, ты шутишь. Если не выйдешь за меня, не получишь ни пенса — ни единого пенса.Что-то жаркое, влажное и жгучее хлынуло к глазам.— Мне не нужно ни пенса, и лучше уж я выйду замуж за шарманщика, чем за тебя!На этот раз она выбежала из комнаты, от всей души хлопнув дверью. Глава 14
Маргот выскочила из гостиной и побежала вниз по лестнице. На полпути она притормозила и перешла на степенный шаг. Почему, собственно, она должна убегать от Эгберта? Это пока еще не его дом, хоть он и ведет себя так, как будто его.Она остановилась, посмотрела вниз и вдруг заметила, что из кармана ее белого джемпера торчит письмо к Стефании. Надо пойти опустить его в почтовый ящик, только нужно наклеить марку. В кабинете всегда есть марки.Наклеив марку, она пошла на почту. На улице было скверно: снова опустился туман, под ногами хлюпало, хотя Дождя не было.Маргот вернулась домой с таким чувством, что нет на свете ничего приятнее этого дома. Еще бы конфеты… Но конфеты кончились, и хоть мистер Хейл дал ей десять шиллингов, они ей понадобятся для осуществления величайшей авантюры: она решила пойти работать секретаршей. Она заранее забавлялась тем, какие волнующие истории будет описывать Стефании. Как досадно, что она оставила тетрадку на диване в гостиной — на сегодня Эгберта ей хватит с избытком.Она остановилась у дверей гостиной и прислушалась. Кажется, ушел… Да и зачем ему оставаться. Она была уверена, что он ушел, но все-таки повернула ручку со всей осторожностью, приоткрыла дверь и заглянула в щелку.Эгберт опять стоял на стуле, но уже перед другой картиной, а потому не мог видеть Маргот и диван, на котором лежала тетрадь. Она приоткрыла дверь пошире — тетрадь лежала на диване. Эгберт внимательно разглядывал пухлую, жирную бабу на картине, думая о том, что драпировки на ней намотано, наверное, ярдов сто.Маргот решилась рискнуть. Диван стоял углом между стеной и окном, и если действовать тихо и проворно, то Эгберт ничего не заметит. Она проскользнула в комнату, подкралась к дивану, и уже было положила руку на тетрадь, но тут Эгберт спрыгнул со стула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66