Да, вот теперь уж Маргарет точно разозлилась!— Дорогой мой Чарлз, тебе не приходит в голову, что мне с тобой просто скучно?— Нет. Мы с тобой могли по-дружески ругаться, могли бешено ненавидеть друг друга, но скучно нам никогда не было. Когда я могу прийти повидаться с тобой?— Ты не можешь ни прийти, ни повидаться.— Слишком болезненно? Слишком тебя смущаю?Ответа не последовало. Ему показалось, он слышит, как восстановилось ее дыхание.— Предлагаю вернуться к временам, которые были до того эпизода. Тебе, кажется, было лет десять, когда вы переехали на Джордж-стрит? Помнится, тогда ты не выбирала выражений. Может, и сейчас не стоит утруждать себя, подыскивая слова? Почему бы тебе не стать прежней и говорить все, что хочешь сказать?Маргарет ничего не сказала. Она шла не поворачивая головы. Чарлз шел рядом. Жаль, что такой туман! Он хотел бы видеть ее лицо. Он дал ей возможность собраться с мыслями, потом заговорил снова:— Никак не подберешь достаточно плохих слов, достойных меня?И вновь он не услышал ответа.— Так когда я могу тебя навестить?Молчание — туман — темный скользкий перекресток — Бэзил-стрит. Они перешли через улицу и прошли сквозь следующее туманное пятно света.— Раньше у тебя не было привычки дуться, — как бы размышляя, заметил Чарлз.Маргарет резко обернулась. Теперь она стана похожа на злую школьницу.— Как ты смеешь?!Чарлз был чрезвычайно доволен.«Туше!» — мысленно поздравил он себя, а вслух сказал:— Извини, я совсем растерял хорошие манеры. Видишь ли, четыре года я был лишен благотворного влияния женщин. Так когда я могу тебя навестить?Они подошли к тротуару Найтбриджа, и он невольно остановился на темном краю. Было совсем темно, огни фар машин, медленно ползущих мимо, были еле различимы; шум дорожного движения сливался в один отупляющий монотонный звук. Казалось, он надвигается со всех сторон.Чарлз остановился, и Маргарет Лангтон, воспользовавшись этим, пошла вперед. Когда он оглянулся, пытаясь найти ее, она уже скрылась в шаркающем, шепчущем, свистящем мраке. Чарлз ринулся за ней. Кто-то выругался, хриплый голос прокричал: «Куда лезешь?» Прямо над правым ухом раздался гудок, в плечо больно ударило боковое зеркало машины.Он добрался до островка безопасности посреди дороги и вздохнул с облегчением. Островок был забит людьми. Мощный фонарь позволял разглядеть лицо ближайшего соседа. Чарлз вызвал раздражение всех, кто столпился на этом островке, потому что пристраивался к каждому поочередно. Кому-то он наступил на ногу, кто-то ткнул его в бок тяжелым зонтом, и все спрашивали, соображает ли он, что делает. Поскольку он не мог объяснить, что ищет Маргарет, он беспрерывно извинялся.Маргарет на островке не было. Чарлз наконец успокоился, уткнувшись в чью-то широкую синюю спину. Прямо перед ним стоял крепко скроенный мужчина. На нем было грубошерстное пальто, скорее даже тужурка, шея была обмотана длинным шарфом цвета хаки — из тех, в которые кутались тетки в военное время. Эта мысль мелькнула в голове Чарлза и резанула так, что он чуть не вскрикнул. Такое же сравнение ему приходило на ум совсем недавно, несколько дней назад, — оно относилось к точно такому шарфу! Он уже видел раньше эту синюю шерстяную спину и этот шарф! Он смотрел на них через дырку в мамином шкафу и видел это грузное плечо и эту бычью голову, когда они вылезли на свет божий в качестве Номера Сорок. Глухой швейцар, открывающий дверь посетителям Серой Маски!В надежде увидеть лицо этого человека Чарлз толкнул его и автоматически произнес:— Прошу прощения.В тот же миг мужчина подхлестнул его интерес: чуть повернув голову, он сказал:— Ничего страшного.Чарлз увидел бритое квадратное обветренное лицо. Человек тут же отвернулся и вышел с островка на дорогу. Чарлз — за ним.Номер Сорок — Чарлз хорошо помнил это — глух как пень. Этот же человек не был глухим, он услышал, что Чарлз сказал: «Прошу прощения», потому что тут же ответил: «Ничего страшного». Он мог бы обернуться потому, что его толкнули, но никто не говорит «ничего страшного», когда его толкают в спину. Нет, он слышал. Значит, он не Сороковой, потому что Сороковой глух как пень. Серая Маска сказал, что Сороковой — глухой.Чарлз прикинул, что ему известно о Номере Сорок. Он швейцар у Серой Маски — иначе говоря, негодяй, которому доверяют другие негодяи. И Серая Маска сказал, что Номер Сорок глухой. Для Чарлза он был только бычья голова, синяя тужурка, широкие штаны и шарф цвета хаки.Но Чарлз был склонен доверять своим ушам. Он последовал за шарфом, прошел за ним до угла и еще ярдов двадцать по улице. Потом следом за ним он влез в автобус, идущий на Хаммерсмит. Глава 10
Автобус ехал скрипя и позвякивая. В нем было полно народу, пахло бензином, туманом и мокрыми зонтами. Чарлз сел напротив человека в шарфе и с любопытством рассматривал его. Квадратное обветренное лицо, голубые глаза. Он был похож на человека, который долго пробыл на море. Сороковой находился вместе с мистером Стандингом на яхте, но Сороковой глух, а этот нет.Повинуясь внезапному импульсу, Чарлз наклонился к нему и сказал:— Скверный туман, правда? Хорошо, что я сейчас не на море.Человек взглянул на Чарлза добродушно и озадаченно и покачал головой:— Извините, сэр, я глухой.Чарлз повысил голос:— Я говорю, скверный туман!Тот опять покачал головой, с осуждающим видом улыбнулся и сказал:— Бесполезно, сэр. Последнее, что я в жизни слышал: «Вперед, на высоту шестьдесят!»Люди в автобусе стали с любопытством оглядываться на них. Толстуха в коричневом бархатном платье и ботинках с пухлыми шнурками сказала:— Ну что пристал к человеку!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66