Мало того, эти земли имеют еще и культурно-историческую ценность и входят в реестр памятников археологии и палеокультур, подлежащих охране. Ведь вы это знаете?
– Я… э-э… м-м-м… д-да? – выдохнул Казанов. – Но, клянусь, что…
– Не клянитесь. Я не собираюсь посылать запрос в прокуратуру или докладывать вашему непосредственному начальству об использовании вами служебного положения в личных целях, ради наживы. Мне необходимо сотрудничество. Вы готовы?
– Н-ну… конечно… – промямлил капитан, поймал презрительно-насмешливый взгляд Дубневича и вытянулся. – Так точно, товарищ полковник!
– Отлично, Степан Петрович. Сегодня вам предстоит одно небольшое дельце: взять одного человечка и посмотреть, как отреагирует на это его начальство. Готовьте людей.
– ОМОН?
– Можно и ОМОН. Для этого дела сгодятся и дуболомы лейтенанта Хелемского.

* * *

Разговор Дубневича с Юрием Тарасовичем Бессарабом, руководителем Проекта, начальником «Объекта № 2» и тестем майора Сватова, не состоялся. Бессараб на объекте не появился, сославшись на усталость и необходимость в течение субботы – воскресенья поправить пошатнувшееся здоровье. Дубневич вынужден был ограничиться беседой с его заместителем, осмотрел подземное хозяйство объекта, его главный корпус и полигон, проверил, как несет службу охрана, и убедился в близости к истине самых мрачных своих предположений. Объект как лаборатория, технический комплекс еще мог функционировать, объект как группа единомышленников, объединенный системой связей и отношений, начинал распадаться, терять психологическую устойчивость, превращаться в массу психически неполноценных людей, у которых постепенно вырабатывалась биологическая потребность в насилии. В скором времени все это должно было выплеснуться за пределы огороженной зоны, да уже практически и выплеснулось – если принять во внимание походы на мотоциклах подчиненных майора Сватова, прошедших зомби-обработку. Дубневич понял, что необходимо предпринимать срочные меры, пока ситуация окончательно не вышла из-под контроля. Юрий Тарасович либо не хотел видеть, что творится у него под носом, либо считал, что защита объекта – не его прерогатива. Человек же, призванный эту защиту обеспечивать, майор Сватов, был женат на его дочери, поэтому и держался так вызывающе со всеми проверяющими, в том числе с полковником, будучи уверенным в своей неуязвимости. Именно благодаря его самоуверенности и излишней самостоятельности и создались предпосылки критической ситуации, которую сам майор оценивал чересчур оптимистично. Этот порочный круг необходимо было разорвать. Судьба Проекта если и не висела на волоске, ибо, кроме «Объекта № 2», над ним работали «Объекты № 1, 3 и 4», то приближалась к опасной черте раскрытия тайны, за которой мог последовать не только взрыв народного негодования, но и распад Системы, свертывание деятельности Реввоенсовета.
Уезжал из жуковских лесов Дубневич с твердым убеждением в необходимости полной смены охраны объекта и принятия жестких превентивных мер, но прежде, чем приводить в действие комплекс страховочных мероприятий, следовало убедить в этом генерала.
В Жуковку Игорь Эдуардович заезжать не стал, послал только туда четверых своих агентов по особым поручениям, сам же выехал с территории объекта по новой трассе и через час с небольшим был в Брянске, в штабе округа, в своем кабинете, оборудованном системой прямой компьютерной связи e-mail, которая давала возможность связаться с любым абонентом за считанные секунды. Джехангир отозвался мгновенно, будто ждал звонка. На экране компьютера вспыхнул зеленый паучок, превратился в точку, которая вывела слова:
«Включите защиту».
«Включена хай-ди», – выбил на клавиатуре ответ Игорь Эдуардович.
«Докладывайте, полковник».
«Объект № 2» на грани обнаружения. Предлагаю срочную зачистку по программе «зеро».
«Вы советовались с директором Проекта?»
«Он меня не принял под смешным предлогом «усталости».
«Он действительно много работает. Но без его санкции мы не сможем свернуть объект».
«Так поговорите с ним сами, объясните, что под объект копает контрразведка. Программа испытаний «ЗГ» практически завершена, можно ее закрывать, а техническим персоналом объекта пожертвовать. Нетрудно будет набрать новый. Зачистку же следует начать с охраны. Люди Сватова в худшем состоянии, чем я предполагал, они психически неустойчивы и практически вышли из-под контроля».
«Вы обнаружили контрагента?»
«Еще нет, но есть неплохие шансы вычислить его в ближайшее время. Дайте мне три дня, и я назову его имя».
«Работайте. Через три дня и решим, что делать с объектом. Как ведет себя мой бывший ученик?»
«Вы имеете в виду Крутова? Он ведет себя весьма свободно и раскованно. Есть подозрение, что именно он и работает на контрразведку, хотя, с другой стороны, действует он слишком прямо».
«Понаблюдайте за ним. Он мне нужен в любом случае».
«Люди Сватова пытались это сделать, он их вычислил и грозился «начать отстрел» всех, кто ему будет надоедать».
«Узнаю орла по полету. Все равно пока не трогайте его. Он человек структуры, его действия всегда можно спрогнозировать и успеть ответить. До свидания, полковник. Через трое суток жду в Москве с докладом о принятых мерах».
Зеленая звездочка перестала бегать по экрану, превратилась в линию, в паучка, погасла. Дубневич выключил компьютер, походил по кабинету, посасывая трубку, – он недавно бросил курить, но еще не отвык, –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146