Крутов в сомнении повертел необычный телефон в руках, потом все же набрал номер. Саша Зубко отозвался почти тотчас же, будто ждал звонка:
– Командир?! Лукич? А мы тут только о тебе говорили…
– Кто – мы?
– Костик, Марат… день рождения справляем, мне тридцать стукнуло.
– Ах, елкин лес! – Крутов шлепнул себя ладонью по лбу. – Я ж совсем запамятовал… Поздравляю! Желаю достичь всего, чего ты еще не достиг, главное – поставить цель. Потребность ставить цель еще сохранилась?
– А как же, – засмеялся Александр. – Желаю стать директором конторы. Пока ты там в своих лесах грибочки собирал, мне подполковника кинули, так что я теперь занимаю твое место.
– Поздравляю, – еще раз сказал Крутов, не видя в назначении ничего удивительного. – Это очень кстати. Мне может понадобиться помощь команды. Сможешь организовать?
– Что случилось, командир?
Крутов слабо улыбнулся на это упорное «командир»: Саша давал понять, что ничего не изменилось, что он готов снова стать заместителем командира «Витязя», вернись Егор в службу, и всегда готов помочь. На этого человека можно было положиться как на самого себя.
– В двух словах не расскажешь. В здешних лесах окопалась одна сволочная кодла, терроризирующая местное население, надо свести все ее возможности к нулю.
– Понял, Лукич. Когда мы тебе будем нужны?
– Может, уже завтра, я еще позвоню. Как ты доложишь начальству, зачем и куда убываешь?
– Это моя забота. Команде нужен тренинг на «натуре», так что не переживай. Откуда ты звонишь?
– Из Жуковки. А что?
– Звонок какой-то странный, будто бы ты рядом и одновременно на Луне.
– Спутниковая связь, подполковник. Передавай привет «витязям».
Крутов выключил телефон, подержал его в руке – отечественная машинка, но весьма качественная, – и положил на стол. В комнату вошел Олег.
– Дозвонились?
Он наверняка должен был слышать разговор, находясь в соседней комнате, но настолько хорошо владел собой, что по его открытому взгляду невозможно было что-либо прочитать.
– Да, спасибо. Техника на грани фантастики, причем, я заметил, наша, не японская. Как говорится, наука идет вперед.
– Наука идет вперед, а мы идем назад, – серьезно изрек Олег. – Если бы человек использовал ее только во благо, на земле давно наступил бы золотой век. Но, судя по направлению новейших разработок наших, да и западных тоже, военных лабораторий, золотого века не будет. Не дотянем. Слишком мал запас духовности. Даже наша отечественная демократия не способна решить проблемы роста духовности народа.
Крутов с любопытством посмотрел на простоватое с виду лицо парня.
– Да ты философ, я гляжу. Не рано ли стал пессимистом?
– Не рано, – покачал головой Олег. – Мне уже двадцать шесть, насмотрелся всякого. Между прочим, есть такая пословица: когда к власти приходят оптимисты, пессимисты начинают понимать, что их пессимизм был вполне обоснован.
Крутов засмеялся.
– Вот это уж точно. Ты, случайно, не заканчивал филфак МГУ?
– Заканчивал, – спокойно кивнул Олег. – Четыре года назад. Садитесь ужинать, стол накрыт. – Он вышел на кухню.
Ошеломленный Егор последовал за ним, подумал: вот так пошути – а шутка правдой оборачивается! Еще и по морде за это схлопотать можно… но каков Ираклий! Неужели у него все бойцы в команде с университетским образованием?..
– Что ты там говорил насчет отечественной демократии? – Крутов сел за стол, на котором стояла сковорода с яичницей, белело нарезанное сало, дымилось блюдо с вареной картошкой, на отдельных тарелках лежали грибы, колбаса, масло, сыр, зеленый лук и помидоры.
– Тема моей дипломной работы была: «Философские аспекты демократии в посткоммунистических режимах». По сути, это проблемы добра и зла, решаемые у нас в стране садомазохистскими методами. Ни один современный политик, прикрывающийся заботами о благе народа, не знает, что демократия – арабское слово и переводится не «власть народная», как утверждают ортодоксы, а «власть гуманная». Кстати, как вы сами относитесь к этому термину, затраханному в хвост и в гриву?
– Да никак, – сказал Крутов, цепляя на вилку крепенький боровичок. – Во всяком случае, я не принадлежу к числу людей, которые при слове «демократия» хватаются за пистолет. Но цену ей знаю и друзей-демократов не имею. Возможно, в силу того, что истинный смысл этого слова в нашем отечестве сильно искажен. Однако слово «демократия» у меня аж никак не согласуется со словом «добро». Может быть, ты сможешь убедить меня в обратном?
Олег покачал головой.
– Не смогу, хотя вы не философ, а прагматик. Другое дело, хотелось бы выяснить ваше отношение к добру и злу, как к философским категориям.
– Боюсь, у меня к этим категориям очень нефилософское отношение: добро следует защищать, зло уничтожать. Или и тут я не прав?
– Уничтожить зло до его полного исчезновения нельзя. Помните у Шекспира? «О, польза Зла! Зло – верная основа, добрей Добро становится на ней». Исчезнет зло, не станет и добра – опять же в глобальном, философском плане. Зло и Добро взаимно ограничивают друг друга и регулируют социум. В сущности, Зло – это процесс деструктуризации и имеет пределом Хаос, то есть абсолютную бесструктурность. Предел же Добра – Совершенство, то есть сверхгармония. Но главное – с точки зрения равновесия оба предела совершенно равнозначны! Это Абсолюты. Понимаете? Вселенная не может реализовать отдельно ни тот, ни другой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146