Эрик говорил, что рабочий день в вербовочном пункте заканчивается в пять. Мои часы показывали начало седьмого. По идее, дядюшка Альф был дома. Вот только один ли?
Разгадка явилась в виде точечки света, мелькнувшей в глазке. Кто-то с той стороны подошел к двери, отодвинул заслоночку и приник к окуляру.
– Кто там?
– Нам нужен Альфред Карлович, – медовым голосом произнес я. – Мы из больницы. От Эрика письмо привезли.
Залязгали замки, посыпались цепочки, дверь стремительно отворилась.
– Эрик в больнице? – В проеме показалось узкое лицо, освещенное падающим из прихожей светом. – Что с ним случилось?
– Он ранен, – сказал я. – Мы его навещали в больнице. Он написал вам письмо и просил передать.
– Где оно?
– Мы пройдем? – сделал я шажок, поняв, что возражений не будет.
– Проходите, конечно, о чем речь, – заторопился хозяин. – Простите, что я вас тут держу.
Он прошмыгнул в комнату, предупредительно распахнув двустворчатую дверь, украшенную многоцветным витражом. Бесшумно ступая по паласу, мы последовали за ним, попутно оглядывая поражающее благородством обстановки жилье. Герр Конн, обладавший вкусом хорошего дизайнера, обустроил хату в стиле спокойного интеллектуального изящества. Недорогая, но добротная мебель, плафон в виде расписного китайского фонаря, на стенах темные драпри.
– Так где же письмо?
– Извольте, – я подал писульку, наспех накарябанную Эриком под недовольное фырчание медсестры. – Мы присядем?
– Конечно, – пробормотал Конн, впившись взором в бумажку.
Он был заметно взволнован. О, Боже, возлюбленный в беде! – трагедия, достойная пера Шекспира, только вместо Джульетты на смертном ложе должен был находиться Меркуцио. Новые нравы новых времен. Герр Конн и в самом деле питал к Эрику достаточно пылкие чувства.
Пользуясь случаем, я как следует разглядел дядюшку Альфа. На глазок возраст его определить было сложно: с равным успехом можно было дать как лет тридцать, так и под полтинник. Внешность ухоженная, но какая-то… потасканная, что ли. Мелкие косметические дефекты тщательно маскировались. Сей господин внимательно следил за собой и, даже пребывая в одиночестве, был одет в отглаженные кремовые брюки, мохеровый джемпер и рубашку с круглым воротником, из-под которого красиво торчал аккуратно повязанный шейный платок-фуляр. Немецкая кровь и утонченная натура давали о себе знать.
Закончив читать, Альфред Карлович поднял на нас влажные голубые вежды.
– Как же это получилось? – негромко воскликнул он.
– Хулиганы, – я не стал вдаваться в вымышленные подробности. В записке Эрик не указал причин, которая привела его на больничную койку, и ограничился сбивчивыми признаниями в любви.
– Проклятье! – надрывно вскрикнул дядюшка Альф, тонкие ноздри его трепетали. – Рольф, Рольф!
Восседавший в кресле с совершенно каменной будкой Слава внешне никак не отреагировал на призыв к неведомому помощнику. У меня же на миг очко слиплось при мысли, что сейчас нас застукают таившиеся в соседней комнате меченосцы. И тут же отлегло от сердца: послышалось натруженное дыхание, и к хозяину подбежал здоровенный восточноевропейский овчар с черным чепраком, выдающим знатную родословность. Пес участливо подставил голову под ищущую утешения руку.
– Как же так, как же так? – причитал Конн, нервно гладя животное по шерсти. – Почему же так получилось?
– Никто не застрахован от уличной преступности, – вздохнул я, – а Эрик…
– …Он такой ранимый! – удивительно точно подметил дядюшка Альф, лучше, чем кто-либо, знавший своего бойфренда. – Я теперь и сам убит. Расскажите, как его самочувствие.
– Он очень слаб, – сказал я, – потерял много крови, но опасности для жизни уже нет. Врачи подоспели вовремя. У него проникающее ранение брюшной полости, однако органы не задеты. Останется шрам. Скорее всего, неприятные последствия тем и ограничатся.
– Кошмар, какой кошмар! – педераст чуть не плакал, от его румяных щек пахло лавандой. – Завтра же я его навещу. Спасибо огромное, что вы приехали. Где он лежит?
Я доходчиво растолковал, как попасть к Эрику, попутно отметив, что маслозадый ебун доведен до вполне приемлемой кондиции, дабы его можно было прокачать и добиться желаемых результатов.
– Ну какое несчастье, – простонал Альфред Карлович, на него было жалко смотреть. Он скрупулезно заносил мои наставления по больничному режиму в деловой календарь, вызывая невольное сопереживание. Пес, вывалив язык, сидел рядом.
– Он поправится, – мягким, располагающим тоном обнадежил я.
– Данке шон, – кивнул расчувствовавшийся Конн, не отрываясь от записи.
Он закрыл блокнот и положил поверх него ручку.
– Ах, что же я, глупая башка! – вдруг спохватился он, порывисто вставая. Выдрессированный овчар ничуть не удивился. Наверное, был привычен ко всяким странностям, творившимся в этом доме.
Широко ступая, дядюшка Альф пересек комнату, распахнул дверку стенного бара и достал из зеркального нутра его бутылку изысканной формы. О, это дело! Давно пора. Ну-ка, что пьют сотрудники вербовочной фирмы?
– Прошу меня простить, – бормотал дядюшка Альф, водружая на столешницу бутылку и три коньячных бокала.
Мы со Славой придвинулись к столу. Корефан с Прежним отсутствующим видом, а я – проникаясь заслуженным уважением к герру Конну.
Должно быть, в самом деле любил он Эрика, если без колебаний выкатил, хоть и початый, графин «Реми Мартина» в самой наидостойнейшей его разновидности «Луи XIII» пятидесятилетней выдержки, который я видел в магазине ценою под две тонны баксов.
У меня аж слюнки потекли. Себе я до сих пор не Мог позволить посмаковать столь дорогой коньяк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112