– Что, мужик, будем лаять?
У меня пропал аппетит, но я ковырял вилочкой картошку, старательно сохраняя невозмутимость.
– Валяй, – разрешил корефан, – только негромко.
Стрелок задохнулся в припадке праведного негодования. Гоблины засопели. Сидевший возле меня предусмотрительно пробасил:
– Ты вилку положи, кончай жрать, – грубо вытащил из моих пальцев вилочку и припечатал ее к столу.
«Довыеживались», – подумал я. Выходя из дома, громоздкую волыну брать не стал, решив, что для визита к Боре она не пригодится. Пистолет был у Славы, но тот почему-то не торопился пускать его в ход, хотя одного вида оружия было вполне достаточно, чтобы обратить пацанов в бегство.
Стрелок вдруг громко заматерился, словно его прорвало. Корефан добродушно слушал, досмаливая хопец. Гопник ругался надрывисто и однообразно, но для Славы будто музыка лилась. Левый уголок его рта полз вверх в зачарованной улыбочке.
– Ну че, козлы, молчим? – закончив ораторствовать, перешел к конкретике матерщинник. – Будем отвечать?
– Тебя слушаем, – ответил Слава, стряхивая пепел на куртку сидевшего рядом мордоворота. – Голосисто поешь, петушок золотой гребешок.
– Это я петушок?! – вскинулся пацан. – Рома, дай ему!
Что и каким образом Рома должен был дать Славе прямо в общественном месте, осталось неизвестным. Друг коротко ткнул «элэмияу» в глаз долговязого бандюгана. От оглушительного вопля на миг все оцепенели. Огненный «карандашик», затушенный о зеницу ока, вернул гоблина в первобытное состояние: голося как дикарь и позабыв про общественные интересы, он сосредоточился исключительно на своей особе.
В следующее мгновение я подхватил тарелку и вдавил ее дымящееся содержимое в лицо примостившегося у меня под боком «маргарина». Атака была неожиданной – с молодыми спортсменами только так и можно было совладать. Бычок тут же отбил обеденный снаряд, но горячая картошка, облепившая морду, и широкий пласт бифштекса сделали свое дело. На секунду боец потерялся. Хапнув со стола вилку, я засадил ее по самую рукоять ему в щеку и оттолкнул шокированного такой звериной жестокостью бицепса.
– Порежу, бакланы! – заорал я, хватая нож. Слава, опережая меня, буквально выбросил в проход одноглазого и рванулся следом, толкая Рому перед собой как таран.
Незадачливого стрелка смело с ног. Бандиты проворно рассредоточились между аквариумами. Противопоставляя превосходящим силам противника богатый опыт кладоискательской жизни, я ринулся за друганом, добавляя в воздух децибелов:
– Перережу всех! Нож, нож!!!
Нож-то нож – столовый: из нержавейки, короткий и тупой, но когда в руке осатанело ломящегося в бой безумца сверкает нечто металлическое и продолговатое, о котором все оповещены, что это – нож, такая штука наводит страх. А уж вид товарища с торчащей из головы вилкой и вовсе не оставлял сомнений, что острый режущий предмет будет пущен в ход.
Тем не менее выпускать нас бойцы не собирались. Вероятно, пришли с твердой установкой на драку, а перекодироваться их пьяные бестолковки были не в состоянии. Пропустив мимо ушедшего головой в аквариум Рому, бычки резво запрыгали, демонстрируя добросовестно усвоенную технику спортивного таэквондо, топорно адаптированную к реалиям уличной драки. Двое осадили Славу, третий крутился возле меня, вспарывая ногами сигаретный смог обеденного зала. На расстояние удара, однако, не приближался: нож нагонял жути. Стрелок поспешил на помощь проткнутому вилкой пацану и положительного результата добился: инородное тело было извлечено, в ближайшее время следовало ждать введения в бой резерва из пары юных мстителей.
– Стоять, зарежу! – шуганул я бойца. У меня имелся светошоковый фонарь, но полыхать им я опасался, дабы не ослепить Славу. Надо было срочно придумывать какой-то финт, потому что замешательство у гоблинов проходило. – Кишки выпущу па…
Выбитый ногой нож улетел обратно в кабину, вращаясь, как оторвавшийся пропеллер. Упреждая следующий удар, я прыгнул на гоблина, пригнувшись и вжав подбородок в грудь. В единоборствах я был полный профан, но нечто подобное видел по телевизору на чемпионате американской футбольной лиги. Дурацкая атака дала определенный результат. Я сбил бандюгана с ног, и мы оба покатились по полу. Круговорот болезненно прервался ударом о стену. У меня перехватило дыхание. Рядом рефлекторно подтягивал колени к груди противник – плечом я угодил ему в живот.
Краем глаза я заметил, как набравшийся храбрости стрелок ринулся ко мне. С налету топтать меня ногами ему мешал обездвиженный братан, и пока он огибал препятствие, я ухитрился сделать вдох и перевернулся на спину.
– Ах ты… ой! – резко сменил настроение с боевого на пораженческое пацан. С силой выметнув навстречу ноги, я втер каблуками ему по коленям и тут же, по инерции оттолкнувшись с еще большей амплитудой, вмазал в промежность.
– Бля-а-а-а, – как барашек заблеял хамоватый курильщик, оседая от нестерпимой боли.
Нервы, дружок! Я походя врезал ему кулаком в торец и развернулся к покарябанному вилкой гоблину. Тот уже надвигался на меня, держась за облепленную гарниром рожу. Нет ничего проще.
– Аля-улю! – крикнул я, продолжая в славных традициях футбола, на сей раз европейского. Трах-бах.
– Уй!
Удар пришелся по гениталиям. Не сумев в должной мере блокировать его, дырявый пацан пропустил и второй. На сей раз – точно в яблочко. Теперь ему никак не бах и, уж в ближайшее время точно, не трах. Если не вообще: ботинки на мне тяжелые, с толстой литой подошвой. Самый бойцовский вариант, хотя покупал я их, руководствуясь соображениями моды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112