– Заберем.
– Как там Эрик? – спросил я. – Не слышал, что врачи говорили, жить будет?
– Выкарабкается, – успокоил Слава. – Я таких по Афгану знаешь сколько насмотрелся? Кровопотеря приличная, но смерти в глазах нет.
– Чего нет???
– Смерти. У человека, если он должен скоро тяжело заболеть или кинуться, в левом глазу на радужке черточки возникают. Не раньше чем за неделю. Что-то от Луны зависит. Мне один лепила из госпиталя рассказывал. Доступно объяснил, что к чему, а потом я и сам такие видел не раз.
– У духов тоже? – завороженно спросил я. Роковые знаки, появляющиеся на теле человека, – вовсе не миф, а научно засвидетельствованный факт, но для меня они оставались чем-то граничащим с чудом. Неудивительно, что свидетель сего мистического явления вызывал повышенный интерес.
– У всех, – емко ответил Слава.
Я вспомнил, что сегодня он застрелил человека.
Чем спас мне жизнь.
Помолчали.
– Ну и хорошо, что выкарабкается, – заключил я. – Опер к нему на больничку придет показания снимать, Эрик ему поведает про меченосцев. А прижмурился бы – мокруху на меня повесили.
– А на тебе и так мокруха висит, – криво ухмыльнулся Слава. – Соучастие, забыл?
– Полагаешь, если легавые начнут копать по «Светлому братству», разборка на Ржевке всплывет? – с памятью у меня было в порядке, но и с логикой тоже.
– Обязательно.
– А где труп? Нет жмура – нет убийства.
– Найдут, – возразил корефан. – У Бори спросят, он покажет.
– Плохо, – сказал я, – очень плохо.
Снова очутиться в «Крестах» мне не катило. Даже если удастся отмазаться от срока, посидеть придется изрядно. Следствие нынче идет долго. Это раньше оно длилось месяц-другой, а если процессник тормозился в СИЗО более полугода, уже был нонсенс. Теперь до суда могут вымораживать годами. Да и само следствие – процедура щекотливая. Начнут тянуть ниточку – размотают весь клубок. А я человек грешный, мне в тюрьму нельзя.
– Будем рубить хвосты, – решил я. – Братство имеет выход на Эрика только через полюбовничка его милого, Конна. Завтра возьмем у Бори адрес и навестим дядюшку Альфа. Надо про это Братство побольше узнать.
Слава мечтательно дернул уголком рта.
– Может, договоримся. Заинтересуем их чем-нибудь. Отдадим, на крайняк, Доспехи. Даром, прах их побери. Проживем как-нибудь до получения денег от Гохрана. Как думаешь?
– Лады, – кивнул друг. – Отчего не поговорить. От государства только бабок шиш дождешься, но надеяться можно. А теперь пошли спать, утро вечера мудренее.
Комнат у Славы было много. Хватило на всех. Когда я забрался под одеяло, Марина спросила:
– Милый, у нас когда-нибудь будет нормальная человеческая жизнь?
– А что? – сделав вид, что не понимаю, о чем речь, поинтересовался я.
– Я маме звонила, она в шоке. Папа вообще не знает, что ему думать. Вот они и спрашивают насчет жизни. Что ты по этому поводу скажешь?
– Жизнь, – я скрипнул зубами, – прекрасна!


Часть 2
ЗАГАДОЧНОЕ НАСЛЕДИЕ

7

От звука открываемой дверцы я вздрогнул. На заднее сиденье полетела увесистая сумка.
– Ф-фу ты черт, с тобой так кондрашка хватит, – сказал я незаметно подкравшемуся к машине другу.
– А ты не зевай. – Слава поудобнее устроился на пятой точке и запустил мотор.
«Волга» выкатилась на проспект Мориса Тореза, свернула на улицу Курчатова и, попрыгав по трамвайным путям, оказалась в парке Политехнического института. Слава покружил немного по дорожкам, проверяясь на предмет хвоста, и, не обнаружив оного, остановил машину перед корпусом. Справа выстроились в ряд «ракушки» преподавательских автомобилей. Было утро. Учеба в самом разгаре (как раз вторая пара началась), и любой посторонний был бы немедленно нами замечен.
– У Бори все нормален, – доложил Слава, – сегодня пойдет к Эрику в больницу, с родителями его состыковался уже.
– Менты не беспокоили его? – спросил я.
Слава помотал головой.
– А меченосцы?
– Не, никто. Я же говорю – нормалек. Но Доспехи я забрал, а то мало ли че как.
– Одного не пойму, – вспомнив о причине всех наших несчастий, я перегнулся через спинку сиденья, – как такой большой джинн уместился в таакой маленький бутылка?
– Уместится, если умять как следует. Типа ты не знаешь, как по этапу едут. Из «Столыпина» в автозак перегружают, чтобы в зону везти, а все с баулами, места мало, и вот начинают жаловаться. Тогда мент собаку выпускает, – знаешь, сколько свободного места сразу образуется?
– Знаю, знаю, – проворчал я, раздергивая молнию на сумке. Блеснула полированная сталь Доспехов.
Все-таки непонятно было, каким образом они так хорошо сохранились, в то время как от прочего курганного железа остались одни ржавые лантухи. Секрет ведали только мастера острова Туле, но где они? Есть лишь их белобрысые потомки, встречаться с которыми я особым желанием не горел, знал, что ничем хорошим это не кончится. Либо сложу голову под мечами «светлых братьев», либо меня сцапает мусорня. Менты на меня давно зуб имеют. Однажды мне отвертеться удалось, повторно – навряд ли. С превеликой радостью отправят меня легавые в «Кресты» на два-один – первый этаж второго корпуса, где содержатся приговоренные к высшей мере. Гробовая тишина галереи смертников, обреченный сокамерник, прогулки по ночам и пуля в голову как неизбежный финал – все это не по мне. Впрочем, даже если лоб зеленкой не намажут, а заменят пожизненным, гнить в вологодской тюрьме озерного острова Огненный хотелось еще меньше. Такое «помилование» – та же смертная казнь, только более мучительная. Слава своими арестантскими воспоминаниями навел на тягостные раздумья. Я вздохнул:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112