И увидел напротив строительные леса. На доске сидел рабочий, потягивая винцо из бутылки и, кажется, смотрел прямо на него. О нет, так нечестно! Моррис захлопнул окно, вернулся в комнату и стал рыться в куче одежды, сваленной в углу. Белье в пятнах спермы… времени она не теряла. Но сокрушаться об этом было некогда. Ее жакет. Ключи должны быть там!
Задерживая дыхание, он огляделся и обнаружил жакет на спинке стула. Ключи действительно лежали в кармане. Отлично. Но любопытство, как всегда, взяло верх. Вместо того чтобы сломя голову бежать на улицу, он вернулся в спальню, к двум обнаженным телам на просторной кровати с резными спинками от Армани, за которые Паола так дорого заплатила. Даже сейчас, подумал Моррис, еще не поздно повернуть назад. Они ведь как будто живы пока, или уже нет? Он наклонился и поцеловал бледную щеку жены, потом тугой сосок, такой маленький и беззащитный во сне. Никогда ребенок Морриса не возьмет его в ротик.
Через минуту, призвав на помощь все хладнокровие и уменье городских крыс оставаться незамеченными, Моррис навсегда покинул этот дом. Не оглядываясь, он прошел к автомобильчику и сел за руль. Хвала Господу и деснице Его направляющей и укрепляющей, старая колымага завелась с первого раза. Fiat iustitia. «Фиат» во веки веков, как сказал бы Форбс.

* * *

Глава тридцать вторая

– O, ecco. Вы тутова, мистер Моррис! – Дионизио вкатил в палату свою тележку с медикаментами.
Было почти пять. Моррис, вернувшись, не стал его разыскивать: это было бы уж слишком. Так или иначе, сперва нужно разобраться с Форбсом. Вырвать у него признание, отдать строгие распоряжения, подкрепленные угрозами и посулами. Спичечный коробок и прочие улики были в полной сохранности кармане пиджака, запертого в шкафу.
– А я уж вас совсем обыскал.
– Я думал, ты закончил дежурство, – любезно сказал Моррис, отрываясь от Библии.
Он восхищался составителями перекрестных ссылок. Благодаря их титаническому труду удалось отыскать тринадцать вариантов использования слова «мщение», прежде всего в Книге Пророка Исаии: «И Он возложил на Себя правду, как броню, и шлем спасения – на главу Свою; и облекся в ризу мщения, как в одежду, и покрыл Себя ревностью, как плащем».
Особенно понравились Моррису «шлем спасения» и особенности написания слова «плащ» в оригинале, хоть он и опасался, что это может чрезмерно взволновать воображение. Под покровом внешнего спокойствия и интереса к любопытным подробностям душа его заново переживала все унижения, которым пришлось подвергнуться. Чтобы сохранить себя, надо постоянно обращаться к Мими, к религии, к Господу нашему.
– Но вы не покушай ленч.
Да, конечно, Моррис пошел прогуляться в сад и там, представьте, задремал на скамеечке. Наверное, от облегчения, что швы наконец сняли и привели лицо в порядок (тут он фальшиво улыбнулся). Да, он чувствует себя нормально, и выписывать его будут послезавтра, не так ли?
– Если доктор утвердит, что воспаления нет, – сказал Дионизио.
В этот час в палате было полно народу, в основном озабоченных посетителей, явившихся узнать, с какими страшными болячками родных и близких им придется иметь дело в обозримом будущем. Санитар уже собрался раздавать свой запас транквилизаторов на все вкусы, но тут Моррис спросил:
– Дионизио, ты верующий?
– Io sono cattolico, – невозмутимо ответствовал тот.
– Я вот читал Библию и задумался над одной главой. Как по-твоему, правда ли, что Господь неотвратимо навлекает отмщение на творящих зло?
– Кого на что влекает? Извиняйте… – смутился Дионизио.
– Ну, просто мстит злым. Устраивает им вендетту, – терпеливо разъяснил Моррис. – Как ты думаешь, это на самом деле неизбежно?
На смуглом сморщенном лице гнома появилось сосредоточенное выражение. Уже хорошо – по крайней мере, разговор отвлечет его от мыслей, где это Моррис пропадал целых пять часов. Вполне возможно, в скудный умишко карлы влезает не больше двух мыслей за раз, и последняя просто вытеснит предыдущую.
– Когда я первый раз бывай в Эрлс-Корт, – сказал наконец Дионизио, – хозяин дома берет денег много-много, а туалет не работай, тепла нет. Потом он говорит, вас большая куча в квартире, уходи вон.
– Никакого понятия о милосердии, – согласился Моррис, подумав о том, скольким отчаявшимся эмигрантам он предоставил кров на Вилла-Каритас.
Дионизио, отчаянно путаясь в суффиксах и приставках, продолжал историю:
– Один наш мальчик, очень верящий, очень попроси Бога, чтоб хозяин отрешился. – Моррис ждал, хотя эти россказни начали его слегка раздражать. – Ну и вот, – для пущего эффекта Дионизио выдержал паузу, – на другой день, как нам сказай – пошли, тут его автобус избивай. – В самом деле? – совпадение показалось Моррису настолько примечательным, что он даже на миг позабыл обо всем прочем. – Насмерть?
– Нет. Но ходить не умей. Долго-долго.
– А, он смягчился и разрешил вам остаться?
– Нет, – с пафосом покачал головой Дионизио. – Все равно прогоняй. А как вы изволите? В Англии не защищай иностранцев в таком деле. Но мы нашли второй квартиру. Лучше той.
– Да уж. Считай, и правда повезло, – Моррису казалось, что злоключениям санитара недостает библейской ясности. Сам он определенно предпочел бы вариант с Содомом и Гоморрой. Ну да ладно.
– Кстати, мне бы действительно хотелось выписаться поскорей. Может, все-таки найдется какой-то способ… Чувствую, пора возвращаться в мир.
– Обхождение завтра в девять. Если primario говорит – круглый порядок, тогда можете, да, – ответил Дионизио.
Два часа спустя у кровати Морриса рыдала Антонелла. Весь день она пыталась поговорить с Паолой, но не смогла ее найти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98