Позже данная модель получила подтверждение в обширном кросс-культурном исследовании Дж. Рассела и др. (Russel J. et al.) для английского, греческого, польского и эстонского языков. Сходство семантического эмоционального пространства и эмоционального пространства лицевой экспрессии автор модели объясняет наличием тесных связей между эмоциональными переживаниями и их категоризацией. Каждый аффект имеет свою когнитивную составляющую в виде взаимосвязанной системы категорий. Поэтому одни и те же категории используются как при оценке своего переживания, так и при суждении об эмоциональном состоянии другого человека.
Важным свойством семантических пространств для терминов, обозначающих физические характеристики стимулов, является их изоморфность перцептивным пространствам, построенным для того же класса стимулов. Известно, что структура семантического пространства цветовых терминов повторяет структуру пространства 216
цветовых стимулов и тоже образует гиперсферу в четырехмерном пространстве (см. главу «Восприятие»).
Изоморфизм перцептивного и семантического пространства свидетельствует о единстве принципов кодирования информации на перцептивном и семантическом уровнях. Совместное пространство, построенное для цветовых названий и реально воспринимаемых цветов, тоже является четырехмерной сферой и допускает интерпретацию осей аналогично цветовому перцептивному пространству (Вартанов А.В., Соколов Е.Н., 1995). Единое пространство, где цветовые стимулы и их названия располагаются близко друг к другу, указывает на тесную связь перцептивного и семантического уровня обработки информации. Это дает основание предполагать, что по семантическому пространству, построенному для названий стимулов определенного класса, можно судить о физиологических механизмах их перцепции, о детекторной системе, выделяющей данный тип стимулов.
С этих позиций структура семантического пространства терминов, обозначающих различные эмоции человека, также должна соответствовать структуре перцептивной системы, детектирующей реальные эмоциональные состояния. Для изучения структуры эмоционального анализатора ММШ был применен к матрицам субъективных различий в отношении терминов, обозначающих как эмоциональные, так и неэмоциональные состояния (Данилова Н.Н. и др., 1990). Испытуемые определяли степень субъективного различия попарно предъявляемых 15 эмоциональных терминов: спокойствие, печаль, горе, волевое усилие, страх, ужас, отчаяние, восторг, гнев, радость, отвращение, тревога, растерянность, уверенность, тоска.
Групповые семантические эмоциональные пространства для разных выборок взрослых испытуемых (по 30—40 человек каждая) представляют трехмерные сферы с вариативностью радиуса около 10%. Коэффициент корреляции трехмерной модели с матрицами исходных различий превосходит 0,9.
Первая ось такого пространства интерпретируется как шкала знаков. Две другие оси группового пространства связаны с разными типами активации. Вторая ось наиболее часто представлена «эмоциональной активацией» (ЭА), на одном полюсе которой состояние «спокойствие», на другом — наиболее интенсивные эмоции как с отрицательным, так и с положительным знаком (отвращение, гнев, а также восторг, радость и др.). Третья ось интерпретируется как шкала «неэмоциональной активации» (НЭА) или «готовности к действию». Состояния «уверенность» — «растерянность» образуют ее полюса (Данилова Н.Н. и др., 1990). Данная ось
217
представляет активацию, вклад которой положительно коррелирует с эффективностью деятельности.
На существование двух базисных факторов активации указывал и Р. Тейер (Thayer R.E.). В его опытах испытуемые ранжировали по четырехбалльной системе собственные переживания в соответствии с предложенным списком прилагательных, характеризующих различные состояния человека в диапазоне от напряженного бодрствования до спокойствия. Все состояния с ярко выраженными эмоциями намеренно исключались. Методом факторного анализа было выделено два генеральных фактора, характеризующих функциональное состояние. Фактор I был интерпретирован как «общая активация — дезактивация, переходящая в сон», или как шкала переживаний от бодрствования до сна. На одном его полюсе — ощущение мощи, энергии, живости, на другом — чувство сонливости, усталости. Фактор II («высокая активация — общая дезактивация») представлял шкалу переживаний от напряженности до спокойствия. Измерение субъективной активации по I фактору (по шкале бодрствования) хорошо коррелировало с параметрами температуры тела в цикле сон — бодрствование. Физические упражнения увеличивали значения субъективной активации по этому фактору. Усиление тревожности сопровождалось ростом субъективной активации по II фактору и уменьшением по I фактору. Были выявлены реципрокные изменения двух типов активаций по отношению к циркадному ритму.
Две субсистемы активации методом семантического дифференциала выделены В.И. Викторовым, исследовавшим их взаимоотношение с успешностью обучения в вузе. Фактор А, представлявший континуум состояний от спокойствия до волевого усилия, связан с успешностью обучения куполообразной зависимостью. Фактор Р, соответствовавший шкале переживаний от печали до радости, и эффективность обучения коррелировали отрицательно.
Две субсистемы активации можно видеть и в семантическом пространстве «аффективных значений» Ч. Осгуда. Ведущие факторы пространства, полученные методом семантического дифференциала, интерпретированы им как оценка (1), сила (потенция) (2) и активность (3).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147