Раздался звук работающего механизма – мотор завывал все выше и выше. – Не думайте о нас слишком плохо, – продолжил Мюллер. – Мы переживаем трудные времена. Ничего приличного нельзя достать. Будь у нас пентотал натрия, мы бы вам его дали – и все дела. Мы бы даже попытались купить его на черном рынке. Но я думаю, что вы согласитесь: тот способ, который мы придумали, не менее эффективен, чем наркотики.
– Задавайте свои чертовы вопросы.
– А, вы уже торопитесь отвечать. Это хорошо. Тогда скажите мне:
кто этот американский полицейский? Тот, который помог вам избавиться от тела Хайма?
– Его имя Джон Белински. Он работает на КРОВКАСС.
– Как вы с ним познакомились?
– Он знал, что я пытаюсь найти доказательства невиновности Беккера и сам предложил мне работать в паре. Сначала он объяснил это желанием выяснить, почему был убит капитан Линден, но чуть позже признался мне: на самом деле его интересуете вы. То есть имели ли вы какое-нибудь отношение к смерти Линдена.
– Значит, американцы не успокоились, схватив убийцу?
– Нет. Вообще-то военная полиция удовлетворена, но люди из КРОВКАССа – нет, потому что, по имеющимся у них сведениям, из пистолета, фигурирующего в деле, уже однажды было совершено убийство в Берлине. И убиты были вы, Мюллер, – так считалось. Но этот пистолет зарегистрирован в берлинском Архивном центре на ваше имя. КРОВКАСС не сообщил об этом военной полиции, опасаясь спугнуть вас и позволить скрыться из Вены.
– И вы решили проникнуть в нашу Организацию по их поручению?
– Да.
– Они так твердо уверены, что я здесь?
– Да.
– Но до сегодняшнего утра вы меня никогда не видели. Объясните, откуда они узнали, что я здесь.
– Информация от МВД, которую я передал, как раз и предназначалась для того, чтобы выманить вас из укрытия. Они знают, что вы считаете себя большим специалистом в этих вопросах. Идея заключалась в том, что, обладая информацией такого качества, вы сами возьметесь за отчет. На случай, если увижу вас сегодня утром на встрече, у нас был предусмотрен условный сигнал. Я должен был три раза опустить и поднять шторы в туалете, Белински собирался наблюдать за окнами в бинокль.
– И что должно было произойти потом?
– Его люди окружают дом и арестовывают вас. Мой интерес в деле заключался в том, что в случае вашего ареста они выпустят Беккера.
Небе посмотрел на одного из своих людей и мотнул головой в сторону двери.
– Пусть кто-нибудь на всякий случай проверит подходы к дому.
Мюллер пожал плечами.
– Итак, вы утверждаете, будто они узнали о моем присутствии в Вене по вашему сигналу из окна уборной. Это так? – Я кивнул. – Тогда почему же этот Белински не приказал своим людям войти в дом и арестовать меня, как было задумано?
– Поверьте, я сам задаю себе тот же вопрос.
– Послушайте, господин Гюнтер. Вы же противоречите сами себе, не так ли? Как я могу верить вам?
– Неужели, по-вашему, я бы отправился на поиски этой девушки, не будучи уверен, что подоспеют агенты Белински?
– А в какое время ты должен был подать сигнал? – спросил Небе.
– Через двадцать минут после начала встречи.
– Значит, в десять двадцать. Но вы отправились на поиски фрейлейн Цартл, когда еще не было семи.
– Я усомнился, удастся ли ей дожить до того момента, когда появятся американцы.
– И вы хотите нас уверить, что поставили под сомнение успех всей операции ради одной... – Мюллер презрительно сморщил нос, – ради одной черномазой? – Он покачал головой. – Нет, мало похоже на правду. – Он кивнул человеку возле электрощита, тот нажал кнопку, и гидравлическая установка, приводившая в движение пресс, взревела. – Послушайте, господин Гюнтер, ну, допустим, все, что вы говорите, правда, тогда почему же американцы не появились, когда вы подали им сигнал?
– Да не знаю! – закричал я.
– Тогда подумай, – сказал Небе.
– Похоже, они в действительности и не собирались вас арестовывать, – сказал я, облекая в слова свои собственные подозрения. – Все, что они хотели узнать, – живы ли вы и работаете ли на Организацию. А меня использовали и, узнав все, что им было нужно, бросили, как ненужную вещь.
Я попытался высвободиться из рук латыша, увидев, как пресс начал медленно опускаться. Вероника лежала по-прежнему без сознания, но ее грудь чуть заметно вздымалась. Девушка не могла, слава Богу, видеть, что на нее опускается плита. Я затряс головой.
– Послушайте, ну я действительно не знаю, почему они не появились.
– Итак, – сказал Мюллер, – давайте подведем итог. Единственным свидетельством моего существования, помимо результатов баллистической экспертизы, которым можно не придавать особого значения, является ваш сигнал.
– Да, полагаю, что так.
– Еще один вопрос. Как вы думаете, знают ли американцы, почему был убит капитан Линден?
– Нет, – сказал я, но, сообразив, что от меня ждут не отрицательных ответов, добавил: – Но, как нам казалось, он получал информацию о военных преступниках, входящих в Организацию, и приехал в Вену, чтобы найти вас. В передаче этой информации мы сначала подозревали Кенига. – Я покачал головой, пытаясь вспомнить те версии, которые я сам строил, пытаясь объяснить смерть Линдена. – Затем мы решили, что он, должно быть, сам каким-то образом передает информацию Организации для того, чтобы помочь вам вербовать новых членов. Да выключите вы эту машину, Бога ради!
Плита пресса опустилась вровень с краями чана, и Вероника исчезла из виду, ей осталось жить несколько минут, пока пресс пройдет те два или три метра, отделявшие его от дна чана.
– Мы не знали почему, черт вас всех раздери.
Мюллер говорил очень медленно и спокойно, словно был хирургом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102