Женское начало против "символических структур западной мысли"
Различие между американ -
ской феминистской критикой и
французской проявляется весьма
отчетливо, если мы сравним ус-
тановку Элейн Шоуолтер и
Джудит Феттерли на создание
специфического женского прочте-
ния литературы и стремление
Кристевой, Кофман, Иргарай и С иксу выявить женское начало
как особую и фактически, по их представлению, единственную
силу (в психике, биологии, истории, социологии, обществе и
т. д.), которая способна разрушить, подорвать "символические
структуры западной мысли". Разумеется, их всех объединяет не-
сомненная общность социально-психологических запросов и инте-
ресов, которую лучше всего выразила Шошана Фельман, зани-
мающая, если можно так сказать, срединную позицию:
"Достаточно ли быть женщиной, чтобы говорить как женщина?
Определяется ли это "говорить как женщина" неким биологиче-
ским состоянием или стратегической, теоретической позицией,
анатомией или культурой?" (138, с. 3).
Юлия Кристева заявила в одном из своих интервью:
"Убеждение, что "некто является женщиной", почти так же аб-
сурдно и ретроградно, как и убеждение, что "некто является
мужчиной". Я сказала "почти", потому что пока еще
по-прежнему существует немало целей, которых женщина может
добиться: свободы аборта и предупреждения беременности, яслей
и детских садов, равенства при найме на работу и т. д. Следова-
тельно, мы должны употреблять выражение "мы -- женщины"
как декларацию или лозунг о наших правах.
На более глубоком уровне, однако, женщина не является
чем-то, чем можно "быть". Это принадлежит самому порядку
бытия... Под "женщиной" я понимаю то, что не может быть ре-
презентировано, то, о чем не говорится, то, что остается над и
вне всяких номенклатур и идеологий" (202, с. 20-21).
147
ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ
При всей специфичности языка Кристевой, как всегда тре-
бующего специального комментария, одно несомненно -- под
женщиной она понимает не существо женского пола, а особое
женское начало, мистическое в своей ускользаемости от любого
определения и любых идеологий. Провозглашаемая феминистской
критикой постструктуралистского толка "инаковость", "другость",
"чуждость" женщины традиционной культуре как культуре идео-
логически мужской приобретает характер подчеркнуто специфиче-
ского феномена. Естественно, что при таком абстракт-
но-теоретическом и сильно мистифицированном понимании при-
роды женского начала реальная противоположность полов декон-
структивистски вытесняется.
Аналогичного образа мышления придерживается и Шошана
Фельман, заявляющая на основе своего анализа бальзаковской
"Златоокой девушки": "Женское начало как реальная инаковость
в тексте Бальзака является сверхъестественной не в том, что она
выступает как противоположность мужскому полу, а в том, что
она подрывает саму оппозицию мужского и женского начал"
(136, с. 42).

Женщина-читатель и женщина-писатель
Что же касается специфич-
ности американского женского
прочтения текстов, то оно осно-
вывается на авторитете психоло-
гически-биологического и соци-
льного женского опыта и женского восприятия литературы, т. е.
на своеобразии женского эстетического опыта. Эти вопросы есте-
ственно затрагиваются и французскими теоретиками, чему немало
можно найти примеров. Тем не менее разница в акцентах весьма
существенна, так как в отличие от своих англо-американских кол-
лег они в меньшей степени занять! проблемой женщины-читателя.
Например, Шоуолтер определяет задачу феминистской критики
как выявление того подхода, "в котором гипотеза о женском чи-
тателе изменяет наше восприятие данного текста, побуждает к
осознанию его сексуальных кодов" (267, с. 25). Естественно, что
"сексуальные коды" понимаются здесь очень широко -- как
признаки духовно-биологического различия между женской и
мужской психикой; не следует также забывать, что по представ-
лениям, в рамках которых работают эти критики, духовное начало
предопределяется, если целиком не отождествляется, с половым.
Если же говорить о специфике подхода Шоуолтер, то в центр
своих исследований она ставит не просто женщину-читателя, но
также и женщину-писателя, выступая в роли так называемой
148
ГЛАВА II
"гинокритики", занимающейся "женщиной как производительни-
цей текстуального смысла, историей, темами, жанрами и структу-
рами литературы, созданной женщинами. В число ее предметов
входят психодинамика женской креативности; лингвистика и про-
блема женского языка; траектория индивидуальной или коллек-
тивной феминистской карьеры; история литературы и, конечно,
исследование отдельных писательниц и их произведений" (там
же, с. 25). Типичными работами подобного толка можно назвать
упоминавшееся уже исследование С. Гилберт и С. Губар
"Безумная на чердаке" (163) и сборник статей "Женщины и
язык в литературе и обществе" (1980) (291).
На практике большинство феминистских критиков заняты
утверждением специфически женского читательского опыта, кото-
рому приходится, по их представлению, преодолевать в самом
себе навязанные ему традиционные культурные стереотипы муж-
ского сознания и, следовательно, мужского восприятия. Как пи-
шет Анетт Колодны, "решающим здесь является тот факт, что
чтение -- это воспитуемая деятельность, и, как многие другие
интерпретативные стратегии в нашем искусстве, она неизбежно
сексуально закодирована и предопределена половыми различия-
ми" (197, с. 588).
В частности, Марианна Адамс, анализируя роман "Джейн
Эйр" Шарлотты Бронте, отмечает, что для критиков-женщин
новая ориентация заключается не в том, чтобы обращать особое
внимание на проблемы героя, к которым критики-мужчины ока-
зались "необыкновенно чувствительны", но скорее на саму
Джейн и на те особые обстоятельства, в которых она очутилась:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96