Тем не менее Батлер, как
и многие его британские коллеги, несомненно тяготеет к социо-
логизированной интерпретации явлений духовной деятельности
человека, окрашенной у него в специфические тона "моральной
озабоченности" и "нравственной ответственности" субъекта дей-
ствия.

Поиск свободы: индивид между "льдинами структур"
у Хеллера и Уэллбери
Однако суть проблемы не в
этом, а в том, какое место отво-
дится свободной воле индивида в
рамках постструктуралистских
представлений даже при попытке
дать им неомарксистскую интер-
претацию. Если мы сравним
мнение Батлера с точкой зрения
американских философов и культурологов Томаса Хеллера и Дэ-
вида Уэллбери, явно чуждых марксизму, то и у них обнаружим
поразительное сходство как общих мировоззренческих установок,
аргументации, так и конечных выводов. Исследователи отмечают:
"Интеллектуальная история нынешнего столетия может быть про-
читана в терминах фундаментального противоречия: с одной сто-
93
ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ
роны, демонтаж классической фигуры, и одновременная попытка
заново ее постичь -- с другой" (180, с 10). Хеллер и Уэллбери
подчеркивают, что уже для структуралистских аналитиков, пред-
ставителей самых разных сфер научной деятельности, развитие
автономной индивидуальности стало предметом коренного пере-
смотра, пройдя большой путь от своего первичного восприятия
как "телоса" -- как главной цели всех устремлений современно-
сти -- до признания того факта, что она превратилась в "главное
идеологическое орудие незаконнорожденной масскультуры" (там
же, с. 10). Со временем полученное структуралистами, как они
полагали, систематизированное знание "объективных детерминант
сознания" начало восприниматься как надежная теоретическая
защита против этической анархии радикального субъективизма.
Однако, отмечают исследователи, по мере того, как количе-
ство выявленных структур все увеличивалось, стали все более
отчетливо обнаруживаться как их явно относительный характер,
так и -- что привело к себе особое внимание современных анали-
тиков уже постструктуралистского толка -- их несомненная роль
в формировании "режима знания и власти". Под этим подразу-
мевается, что структуры, открытые в свое время структуралиста-
ми, могут не столько иметь объективное значение, сколько быть
насильственно навязанными изучаемому объекту как следствие
неизбежной субъективности взгляда исследователя. Другой сторо-
ной этого вопроса является тот факт, что, будучи однажды сфор-
мулированы, структуры становятся оковами для дальнейшего раз-
вития познания, поскольку считалось, что они неизбежно предо-
пределяют форму любого будущего знания в данной области.
Чтобы избежать подобной сверхдетерминированности, сверх-
обусловленности индивидуального сознания, начали вырабаты-
ваться стратегии для нахождения того свободного пространства,
которое оставалось по краям конкурирующих структур. Естест-
венно, отмечают Хеллер и Уэллбери, что само ощущение индиви-
да, возникающее в этих щелях-просветах между "льдинами"
структур, оккупирующих практически все пространство
"жизненного мира" (т. е. того мира самосознания, которым, соб-
ственно, они и оперируют и за пределы которого в своих рассуж-
дениях не выходят), не способно приобрести то чувство связанно-
сти и последовательности, которым оно обладало в своем
"классическом виде", т. е. как оно самовоспринималось, начиная
с эпохи Возрождения и до XX в.
Все эти рассуждения о возможности существования свободы
лишь в узком пространстве по краям господствующих дискурсов,
94
ГЛАВА II
в тесных просветах между ними, как бы ни трактовать подобную
свободу, дают основания противникам и критикам постструктура-
лизма утверждать о дегуманистических предпосылках этого тече-
ния. Сама же постановка вопроса о возможности лишь марги-
нального существования более или менее свободного сознания
теснейшим образом связано с тем, как была разработана пробле-
матика личности Мишелем Фуко -- с его тезисом о социально
отверженных (безумцах и художниках), которые, являясь марги-
нальными личностями, аутсайдерами по отношению к современ-
ным властным структурам культурного сознания, способны оспо-
рить их авторитет и власть.
Ввиду остро ощущаемого современным гуманитарным мыш-
лением кризиса понятия личности возникли многочисленные по-
пытки найти новые инстанции, способные организовать в некое
целое субъективный опыт человека. Не удивительно, что едва ли
не основной из таких инстанций становится понятие нарратива,
повествования.

Нарратив как эпистемологическая форма
Так, среди теоретиков по-
стмодернизма в самых разных
областях человеческого знания
получила свое широкое распро-
странение концепция американ-
ского литературоведа Ф. Джейм-
сона о нарративе как об собой эпистемологической форме, орга-
низующей специфические способы нашего эмпирического воспри-
ятия 6. Вкратце суть этой концепции состоит в том, что все вос-
принимаемое может быть освоено человеческим сознанием только
посредством повествовательной фикции, вымысла; иными слова-
ми, мир доступен человеку лишь в виде историй, рассказов о нем.
Проблема взаимоотношения между рассказом-нарративом и
жизнью, рассматриваемая как выявление специфически нарратив-
ных способов осмысления мира и, более того, как особая форма
существования человека, как присущий только ему модус бытия,
в последнее время стал предметом повышенного научного интере-
са в самых различных дисциплинах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96