ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Несмотря на то, что незнакомец старательно кутался в плащ, один из караульных утверждает, что узнал в нем шевалье де Пардальяна».
Надо было обладать удивительной выдержкой Фаусты, дабы, узнав столь неожиданную и столь неприятную новость, сохранить полнейшую невозмутимость. И тем не менее руки выдали волнение: ее тонкие пальцы судорожно скомкали роковую записку. Но это было единственным проявлением чувств, которое она себе позволила. А так как лицо ее было по-прежнему спокойным, то герцог Ангулемский, не подозревая о надвигающейся страшной грозе, с улыбкой поинтересовался:
— Плохие новости, принцесса?
Улыбнувшись в ответ, Фауста задумчиво произнесла:
— Пока не знаю.
Однако она уже приняла решение и была готова действовать.
— Все просто замечательно, — сказала она д'Альбарану, — я сейчас иду.
Одновременно взор ее повелел испанцу быть готовым ко всему.
XXVII
ПАРДАЛЬЯН И ФАУСТА
Она встала и величественной походкой медленно направилась к двери, за которой прятался Пардальян.
— О, черт! — выругался шевалье. — Она идет сюда! Неужели дыхание выдало меня?
Фауста и д'Альбаран так хороша сыграли свои роли, что Пардальян не заметил, что его убежище раскрыто. Он был уверен, что лишь нелепая случайность направила Фаусту в его сторону. Не желая, чтобы его наблюдательный пост был обнаружен, и понимая, что разговор Фаусты и герцога еще не окончен, шевалье тихо отступил и толкнул дверь.
«Ого! Меня заперли снаружи! — удивленно подумал он. — А я ничего не слышал!..»
Однако Пардальян был совершенно спокоен. Насмешливо улыбнувшись, он прошептал:
— Я все понял: это ловушка… Держу пари, что в записке, доставленной этим верзилой, говорилось обо мне и о моем убежище. Что ж, попробуем выкрутиться… и по возможности остаться в живых».
Он повернулся и стал лицом к той двери, возле которой располагался его наблюдательный пост. Одновременно он распахнул назад плащ, чтобы тот не стеснял движений, и удостоверился, что шпага легко вынимается из ножен.
— Надо быть готовым ко всему, — проворчал себе под нос Пардальян.
Фауста подошла к двери и резким движением широко раскрыла ее. В темный чулан хлынул свет. Стоя у порога, Фауста произнесла:
— Выходите же, Пардальян. Такому человеку, как вы, не пристало прятаться по углам.
И улыбаясь пленительнейшей улыбкой, она плавно повела рукой, приглашая Пардальяна выйти.
Пардальян шагнул вперед, церемонно поклонился и вежливо сказал:
— Тысячу благодарностей, принцесса.
Оказавшись в комнате, он осмотрелся и саркастически хмыкнул:
— Признаться, я и впрямь чувствовал себя очень неуютно. Но что поделаешь, принцесса: у меня не было возможности подобающим образом попросить вас оказать мне честь и принять в вашу славную компанию.
— Но почему же? — медоточивым голосом спросила Фауста.
И, посерьезнев, прибавила:
— Уверяю вас, Пардальян, если бы вы мне сказали, что желаете присутствовать на моих переговорах с герцогом Ангулемским, я бы с удовольствием выполнила вашу просьбу.
— Нисколько не сомневаюсь, сударыня, раз вы сами это говорите, — не менее серьезно ответил Пардальян.
Затем он вновь перешел на свой излюбленный насмешливый тон:
— Однако позвольте заметить, что в таком случае мне вряд ли довелось бы услышать те слова, что долетели до моего чулана.
Фауста молча кивнула в знак согласия.
Воцарилась тишина: противники внимательно изучали друг друга. (Посторонний наверняка решил бы, что присутствует при встрече двух старых друзей после долгой разлуки.) Затем Пардальян, окинув рассеянным взором комнату и сделав вид, что не замечает ни герцога Ангулемского, ни д'Альбарана, прикинул, чем из мебели можно будет воспользоваться во время предстоящей схватки, положил руку на эфес шпаги и принялся ждать.
Герцог Ангулемский был потрясен внезапным появлением Пардальяна: он предполагал, что шевалье находится за много лье отсюда. Впрочем, он быстро опомнился и решил, что лучше ему пока оставаться в тени. Однако вскоре наступила тишина, и тогда герцог подумал, что ему пора выступить на сцену. Он с улыбкой бросился к шевалье:
— Пардальян, друг мой, брат мой, как я счастлив видеть вас!
Смерив герцога холодным взором, Пардальян молча поклонился.
Искренняя радость герцога мгновенно улетучилась. Он все понял.
— Ах, вот как? — с упреком воскликнул он. — Так-то вы меня встречаете, Пардальян? Разве вы не хотите пожать мне руку?
— Это слишком большая честь для такого бродяги, как я, — пожимать руку будущему королю Франции Карлу X, — ледяным тоном ответил Пардальян.
Герцог до крови закусил себе губу. Его матово-бледное лицо — лицо человека, долго не бывавшего на свежем воздухе — внезапно стало багровым. Не выказывая признаков гнева, он столь же холодно спросил:
— Так, значит, мы станем врагами?
— Это зависит только от вас, — бесстрастно ответил Пардальян и, обернувшись к Фаусте, спросил: — Не кажется ли вам, сударыня, что нам необходимо поговорить?
— Совершенно необходимо, — подтвердила Фауста.
Не долго думая, она приказала д'Альбарану, недвижно стоявшему в углу, словно солдат на параде:
— Д'Альбаран, проводи нас в угловую башню.
Пардальяну же она объяснила:
— Вы доказали мне, что к этой комнате легко подобраться и услышать все то, о чем в ней говорят, поэтому мы пройдем в кабинет, расположенный в угловой башне: я хочу быть уверена, что никто не станет нас подслушивать. Разговор должен остаться только между нами.
— Здесь ли, там ли, — с усмешкой пожал плечами Пардальян, — мне все равно.
Как всегда безмолвный и невозмутимый, д'Альбаран уже взял факел, распахнул дверь и ждал, стоя на пороге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
Надо было обладать удивительной выдержкой Фаусты, дабы, узнав столь неожиданную и столь неприятную новость, сохранить полнейшую невозмутимость. И тем не менее руки выдали волнение: ее тонкие пальцы судорожно скомкали роковую записку. Но это было единственным проявлением чувств, которое она себе позволила. А так как лицо ее было по-прежнему спокойным, то герцог Ангулемский, не подозревая о надвигающейся страшной грозе, с улыбкой поинтересовался:
— Плохие новости, принцесса?
Улыбнувшись в ответ, Фауста задумчиво произнесла:
— Пока не знаю.
Однако она уже приняла решение и была готова действовать.
— Все просто замечательно, — сказала она д'Альбарану, — я сейчас иду.
Одновременно взор ее повелел испанцу быть готовым ко всему.
XXVII
ПАРДАЛЬЯН И ФАУСТА
Она встала и величественной походкой медленно направилась к двери, за которой прятался Пардальян.
— О, черт! — выругался шевалье. — Она идет сюда! Неужели дыхание выдало меня?
Фауста и д'Альбаран так хороша сыграли свои роли, что Пардальян не заметил, что его убежище раскрыто. Он был уверен, что лишь нелепая случайность направила Фаусту в его сторону. Не желая, чтобы его наблюдательный пост был обнаружен, и понимая, что разговор Фаусты и герцога еще не окончен, шевалье тихо отступил и толкнул дверь.
«Ого! Меня заперли снаружи! — удивленно подумал он. — А я ничего не слышал!..»
Однако Пардальян был совершенно спокоен. Насмешливо улыбнувшись, он прошептал:
— Я все понял: это ловушка… Держу пари, что в записке, доставленной этим верзилой, говорилось обо мне и о моем убежище. Что ж, попробуем выкрутиться… и по возможности остаться в живых».
Он повернулся и стал лицом к той двери, возле которой располагался его наблюдательный пост. Одновременно он распахнул назад плащ, чтобы тот не стеснял движений, и удостоверился, что шпага легко вынимается из ножен.
— Надо быть готовым ко всему, — проворчал себе под нос Пардальян.
Фауста подошла к двери и резким движением широко раскрыла ее. В темный чулан хлынул свет. Стоя у порога, Фауста произнесла:
— Выходите же, Пардальян. Такому человеку, как вы, не пристало прятаться по углам.
И улыбаясь пленительнейшей улыбкой, она плавно повела рукой, приглашая Пардальяна выйти.
Пардальян шагнул вперед, церемонно поклонился и вежливо сказал:
— Тысячу благодарностей, принцесса.
Оказавшись в комнате, он осмотрелся и саркастически хмыкнул:
— Признаться, я и впрямь чувствовал себя очень неуютно. Но что поделаешь, принцесса: у меня не было возможности подобающим образом попросить вас оказать мне честь и принять в вашу славную компанию.
— Но почему же? — медоточивым голосом спросила Фауста.
И, посерьезнев, прибавила:
— Уверяю вас, Пардальян, если бы вы мне сказали, что желаете присутствовать на моих переговорах с герцогом Ангулемским, я бы с удовольствием выполнила вашу просьбу.
— Нисколько не сомневаюсь, сударыня, раз вы сами это говорите, — не менее серьезно ответил Пардальян.
Затем он вновь перешел на свой излюбленный насмешливый тон:
— Однако позвольте заметить, что в таком случае мне вряд ли довелось бы услышать те слова, что долетели до моего чулана.
Фауста молча кивнула в знак согласия.
Воцарилась тишина: противники внимательно изучали друг друга. (Посторонний наверняка решил бы, что присутствует при встрече двух старых друзей после долгой разлуки.) Затем Пардальян, окинув рассеянным взором комнату и сделав вид, что не замечает ни герцога Ангулемского, ни д'Альбарана, прикинул, чем из мебели можно будет воспользоваться во время предстоящей схватки, положил руку на эфес шпаги и принялся ждать.
Герцог Ангулемский был потрясен внезапным появлением Пардальяна: он предполагал, что шевалье находится за много лье отсюда. Впрочем, он быстро опомнился и решил, что лучше ему пока оставаться в тени. Однако вскоре наступила тишина, и тогда герцог подумал, что ему пора выступить на сцену. Он с улыбкой бросился к шевалье:
— Пардальян, друг мой, брат мой, как я счастлив видеть вас!
Смерив герцога холодным взором, Пардальян молча поклонился.
Искренняя радость герцога мгновенно улетучилась. Он все понял.
— Ах, вот как? — с упреком воскликнул он. — Так-то вы меня встречаете, Пардальян? Разве вы не хотите пожать мне руку?
— Это слишком большая честь для такого бродяги, как я, — пожимать руку будущему королю Франции Карлу X, — ледяным тоном ответил Пардальян.
Герцог до крови закусил себе губу. Его матово-бледное лицо — лицо человека, долго не бывавшего на свежем воздухе — внезапно стало багровым. Не выказывая признаков гнева, он столь же холодно спросил:
— Так, значит, мы станем врагами?
— Это зависит только от вас, — бесстрастно ответил Пардальян и, обернувшись к Фаусте, спросил: — Не кажется ли вам, сударыня, что нам необходимо поговорить?
— Совершенно необходимо, — подтвердила Фауста.
Не долго думая, она приказала д'Альбарану, недвижно стоявшему в углу, словно солдат на параде:
— Д'Альбаран, проводи нас в угловую башню.
Пардальяну же она объяснила:
— Вы доказали мне, что к этой комнате легко подобраться и услышать все то, о чем в ней говорят, поэтому мы пройдем в кабинет, расположенный в угловой башне: я хочу быть уверена, что никто не станет нас подслушивать. Разговор должен остаться только между нами.
— Здесь ли, там ли, — с усмешкой пожал плечами Пардальян, — мне все равно.
Как всегда безмолвный и невозмутимый, д'Альбаран уже взял факел, распахнул дверь и ждал, стоя на пороге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146