в голосе его звучало неприкрытое сожаление.
Услышав голос Роспиньяка, Одэ де Вальвер зловеще усмехнулся и бросил ему вслед:
— Эй, Роспиньяк, помни, что я тебе обещал: каждый раз, когда ты попадешься мне на пути, будь то у ступеней трона или даже у самого алтаря Господня, ты будешь получать от меня пинок в зад.
И, словно он был здесь командиром, Вальвер приказал:
— Пошли.
Команда эта была адресована окружавшим его гвардейцам Кончини; ошеломленные его самоуверенностью, гвардейцы повиновались.
XXXIX
НЕПРЕДВИДЕННАЯ ВСТРЕЧА
Окружив пленника плотным кольцом, гвардейцы вывели его из дома. Вальверу подвели коня. Он спокойно и уверенно вскочил в седло и огляделся. В эту минуту многие из воинов Кончини втайне восхищались самообладанием юноши.
На Париж опускалась ночь. Маленькая улочка впереди казалась пустынной. Вальвер довольно улыбнулся. Стражи не заметили его улыбки, иначе они наверняка ощутили бы беспокойство.
Почувствовав под собой резвого коня, послушного малейшему его движению, Вальвер решился на безумный поступок; он попытается сбежать, а надвигающаяся темнота поможет ему.
Черт побери! Он прекрасно понимал, что шансы его были почти равны нулю — его охраняли тридцать вооруженных до зубов солдат, а у него не было даже кинжала. Однако почему бы не попробовать? Ведь он все равно шел на смерть.
Задумав побег, он мгновенно вспомнил о Ландри Кокнаре. Разумеется, они убегут вместе: несчастный малый тоже должен иметь хотя бы крохотный шанс на спасение. Поискав глазами Ландри, он вскоре обнаружил его впереди себя, тоже окруженного десятком гвардейцев.
Однако положение бедняги Кокнара представлялось гораздо более плачевным, ибо он был опутан веревками от пяток до самых плеч. Дабы достойный мэтр не распускал язык, рот ему заткнули кляпом. В довершение всего его перекинули через шею коня и прикрутили к ней, словно тюк тряпья. Сидящий в седле всадник, коему было поручено охранять мэтра Ландри, осыпал его бранью и злобными насмешками.
При виде этой картины Одэ де Вальвер горестно вздохнул. Увы! Его замыслы развеялись, словно дым: Ландри Кокнару ни за что не удалось бы бежать — для этого ему пришлось бы для начала сбросить сидящего за ним гвардейца, а он был не способен пошевелить даже пальцем. Его острый, как бритва, язык также вынужденно бездействовал.
Как знать, не в этом ли и состоял замысел Кончини? Не намеренно ли он обошелся столь сурово с Ландри Кокнаром? Ведь он понимал, что благородный юноша ни за что не решится бежать один, бросив своего спутника на произвол судьбы. Но как бы там ни было — согласно ли коварному замыслу Кончини или же всего лишь по воле случая, — Вальвер, видя бедственное положение Ландри Кокнара, отказался от мысли о побеге и решил разделить участь своего верного оруженосца.
Отряд неспешно тронулся в путь. Пленники ехали порознь, окруженные многочисленной охраной, не спускавшей с них глаз. Впереди отряда, шагах в десяти, ехали Кончини и Роспиньяк. Оба шутили и смеялись — словом, пребывали в превосходном настроении, хотя причины для этого у них были разные: Кончини ликовал, что ему удалось захватить Одэ де Вальвера и Ландри Кокнара; Роспиньяк был доволен, что юная цветочница уехала одна, без Кончини. Здесь уместно будет сказать, что отъезд девушки вместе с королевой в носилках Ее Величества необычайно удивил Роспиньяка. Ведь и он, и его люди не догадывались, что их хозяин, равно как и королева, признали в уличной цветочнице свою дочь. Напомним: Роспиньяк чуть было не убил Кончини из ревности — столь жгучей была его страсть к красавице.
Итак, Кончини и Роспиньяк находились впереди, беседуя о пустяках; при этом каждый думал о своем и вовсе не собирался выдавать спутнику свои истинные мысли. Добравшись до улицы Вожирар, они свернули налево, то есть поехали прямо по вышеупомянутой улице. Гвардейцы и пленники очень отстали от них; они все еще неспешной трусцой двигались по улице Кассе, когда Кончини и Роспиньяк уже проехали значительное расстояние по улице Вожирар.
Внезапно что-то огромное и тяжелое свалилось на круп лошади Кончини. Бедное животное от неожиданности даже присело на задние ноги. «Рогсо Dio!» — звучно выругался Кончини. Одновременно с этим он попытался обернуться, чтобы посмотреть, что же это упало на его коня, но тут же почувствовал, как чьи-то сильные руки, словно стальные клещи, обхватили его. Вырываться было бесполезно. Раздался резкий насмешливый голос, который, как ему показалось, он уже когда-то слышал; сейчас в этом голосе звучала неприкрытая угроза:
— Слезайте, Кончини!
От этих слов у Кончини по спине побежали холодные мурашки. Ему хотелось кричать, звать на помощь, но слова застревали у него в глотке. Его охватил панический страх; к тому же стальные пальцы, выпустив его плечи, безжалостно сдавили ему горло, едва не придушив его, будто цыпленка.
С ужасом Кончини почувствовал, что его хватают, приподнимают, вырывают из седла, и как набитое соломой чучело швыряют вниз. Однако он не долетел до земли: его мгновенно подхватили два демона, как будто нарочно выскочившие в эту минуту из преисподней. Страшно ругаясь, демоны крепко держали его под руки и явно не собирались отпускать. Человек же, который сначала напугал Кончини, а затем легко, словно пушинку, выбросил его из седла, стремительно соскочил с коня и оказался на земле почти одновременно с итальянцем.
Не станем больше испытывать ваше терпение и скажем — хотя, полагаю, вы уже и сами догадались, — что этим человеком был шевалье де Пардальян. Что же касается демонов, выскочивших, разумеется, не из преисподней, а из придорожной канавы, где они прятались до поры до времени, то это были Эскаргас и Гренгай, два верных приятеля сына Пардальяна… и давнишние знакомцы Кончини.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146