Чтобы никто не мешал его беседе с Вальвером, шевалье потребовал подать еду в комнату.
А так как Гренгай и Эскаргас уже завершили свою трапезу, то Пардальян послал Гренгая за своей лошадью в трактир, где, как мы помним, он оставил ее, преследуя Фаусту, а Эскаргасу приказал бежать на улицу Коссонри и принести сухой костюм для Вальвера.
Эскаргас не застал дома Ландри Кокнара, который отправился на поиски своего хозяина. Однако будучи человеком предусмотрительным, мэтр Ландри оставил в квартире матушку Перрен, чтобы, в случае, если хозяин вернется раньше слуги, она смогла бы рассказать ему о несчастье, случившемся с его невестой.
Таким образом Эскаргас нашел только матушку Перрен. Узнав, что он послан графом де Вальвером, Перрен стала умолять Эскаргаса передать господину де Вальверу, что одна женщина, приехавшая их Фонтене-о-Роз, ждет его у него на квартире, дабы сообщить очень важные известия, касающиеся мадемуазель Мюгетты. Добрая женщина не знала Эскаргаса, а потому не решилась посвятить его в суть дела.
Разумеется, наиболее надежным и верным способом было бы последовать за Эскаргасом и самой все рассказать Вальверу. К несчастью, женщина об этом не подумала — вероятно, потому, что этот способ был самым простым. Она решила, что когда посланец произнесет название «Фонте-не-о-Роз» и имя Мюгетты, то пылкий влюбленный с полуслова поймет, в чем дело, и мгновенно прибежит домой. Несомненно, так бы и случилось, если бы посланец исполнил поручение.
Будучи человеком отзывчивым, Эскаргас охотно взялся передать слова матушки Перрен. Но…
Но, к несчастью, он не придал им никакого значения. Вдобавок роковая случайность поставила на его пути мадам Николь: она взяла у него из рук костюм и сама понесла его Вальверу. Она проделала это с такой быстротой, что Эскаргас даже слова не успел сказать. А как мы уже говорили, Пардальян приказал подать обед к себе в комнату, поэтому ни он, ни Вальвер оттуда более не выходили.
Эскаргас уселся за стол и принялся коротать время в обществе бутылки доброго вина, убеждая себя, что послание, переданное ему «для господина графа», сообщить адресату никогда не поздно. Ему даже в голову не пришло подняться в комнату к Пардальяну и рассказать Вальверу о встрече с Перрен. Слова почтенной матроны показались Эскаргасу слишком ничтожными, чтобы из-за них беспокоить господина шевалье и его друга.
XXXIII
ОТЕЦ И ДОЧЬ
Оставим же Одэ де Вальвера рассказывать Пардальяну о том, как скромная уличная цветочница Мюгетта, известная шевалье как дочь Кончино Кончини и Марии Медичи, стала его невестой, и откуда он узнал, что Лоиза, считавшаяся дочерью Мюгетты, на самом деле дочь Жеана де Пардальяна, породнившегося с ним через свой брак с Бертиль, маркизой де Сожи и графиней де Вобрен, то есть с его кузиной и единственной родственницей.
Оставим и Ландри Кокнара, мечущегося в поисках своего хозяина, дабы сообщить тому, какая угроза нависла над его невестой. Оставим преданную Перрен, в тревоге томящуюся в мансарде на улице Коссонри и напрасно ожидающую Вальвера, ибо по известным нам причинам тот никак не мог туда прийти. Забудем пока и об Эскаргасе, убаюканном бутылкой доброго вина и не вспоминающем о данном ему поручении, и вернемся к Кончини, Леоноре Галигаи, Стокко, Роспиньяку и, как вы уже догадались, к очаровательной Мюгетте.
Следуя хронологическому порядку, мы в первую очередь поведаем вам о Стокко и его хозяйке Леоноре. Впрочем, рассказ этот не займет много времени.
Как вы помните, Стокко уехал вперед, увозя с собой в портшезе малышку Лоизу. Конюх, управлявший конем, на спине которого были укреплены носилки, также вел на поводу коня браво. Около четверти часа Стокко ехал в портшезе вместе с ребенком. Лоиза, завернутая в одеяла, больше не плакала, не кричала и вообще не подавала никаких признаков жизни. Испуганная разбойничьей физиономией Стокко, а также его угрозами, она потеряла сознание.
Но вскоре терпение Стокко лопнуло: он больше не мог сидеть в тяжелой неповоротливой махине, передвигавшейся до отвращения медленно. Он вскочил в седло, схватил ребенка, спрятал его под плащом и галопом пустился вперед, предоставив конюху неспешно доставить носилки на место.
Стокко полетел на улицу Кассе, в маленький домик, принадлежавший Кончини. Там он с радостью отдал ребенка женщине, несомненно обо всем предупрежденной, ибо она взяла девочку и, ни о чем не спрашивая, сразу унесла ее. Скажем сразу, что ей было поручено надзирать за ребенком и всячески заботиться о нем.
Избавившись от малышки Лоизы, Стокко галопом помчался прямо в малый особняк Кончини, что возле Лувра. Леонора Галигаи уже ждала его; на ее немой вопрос Стокко ответил:
— Ребенок находится на улице Кассе. Монсеньор скорее всего сейчас направляется туда.
Выслушав с видимым безразличием это известие, Леонора спросила:
— А ты уверен, что девушка добровольно отправится на улицу Кассе, в домик Кончино?
— Уверен? — с нагловатой усмешкой ответил вопросом на вопрос Стокко. — Как можно быть уверенным в женщине?.. Я только могу сказать, что охотно поставлю обещанные мне монсеньором тысячу пистолей против тысячи экю, что она придет.
— А это означает, что ты совершенно убежден, что девушка придет, — холодно заключила Леонора.
Она взяла кошелек и протянула его Стокко:
— Возьми, это задаток; а теперь сиди здесь и дожидайся моего возвращения.
С торжествующим видом Стокко сунул кошелек в карман и исчез.
Леонора тотчас вышла из дома. Впрочем, путь ее лежал недалеко. Она направлялась в Лувр — повидать ту, которую она называла просто Марией:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146