Хаос - это свобода, освобождение, сперва от обязательной формы, потом
вообще... от всего... Беольдр прошептал сзади:
- Сейчас бросятся... Но может быть, стоит упредить хотя бы парочку...
твоей нечестивой штукой?
Я вздрогнул, за моей спиной яростный поборник формы, застывшего Порядка,
Упорядоченности, Иерархии, строгой подчиненности... и я с ним... почему-то
с ним...
Пальцы сорвали с пояса молот.
- Бей! - прошептал я. - Как можно сильнее!.. Убей как можно больше!
Молот пронесся. Мне показалось, что за ним остается инверсионный след. В
темноте послышался сильный чавкающий удар. Я поймал за скользкую рукоять и
швырнул снова. И снова. И снова.
Беольдр уже стоял с мечом наготове, щитом прикрыл грудь и левое плечо.
Рукоять молота со звучным чавком влепилась в ладонь. Во все стороны
брызнула слизь. Я замахнулся в полутьму, Беольдр сказал:
- Не стоит. Они ушли.
Молот тяжело пополз к земле. Я разжал пальцы, слизью забрызгано до локтя,
молот тяжело бухнулся оземь. Беольдр с сочувствием смотрел, как я вытираю
ладони о траву. Правая рука с мечом поднялась, большой палец поддел
забрало. Да, в самом деле смотрит с сочувствием, не почудилось.
- Что, - сказал я, - эти гады ядовитые? А то пальцы щиплет. Будто медузу
из моря вытащил.
- Ты жил у моря? - удивился он.
- Да нет, - ответил я рассеянно, - Летал туда пару Раз...
Осекся, торопливо сорвал листья с куста, все время чувствовал на себе
острый взгляд Беольдра.
- Летал, - сказал Беольдр у меня за спиной.
- Во сне, ваша милость, - ответил я торопливо. - Во сне я часто летаю. Вон
спросите Ланселота. Или Бернарда. Даже принцесса знает, что я прямо порхаю
даже распархиваю во сне!
Судя по звуку, Беольдр сунул меч в ножны. Потом шаги отдалились, я услышал
недовольное ржание. Беольдр седлал коня, тот отдохнуть еще не успел, затем
Беольдр подвел своего зверя к валежине. Я посмотрел на них и понял, что в
этих доспехах тоже смогу взобраться на коня только с этого седального
ствола.

* * *

Костер в гнилом воздухе угас раньше, чем я собрался загасить. В полутьме
встащил себя, как на гору, спину этого проклятого коня, они только в кино
подгибают колени перед раненым всадником... или это верблюды подгибают, но
неважно, пусть хоть слоны, теперь никому не верю. Беольдр двинулся,
казалось, в самую тьму. Мой конь качнулся и пошел следом.
Так мы проламывались сквозь гниль и мертвый лес еще с полчаса. Голые
почерневшие стволы постепенно, по одному, начали заменяться живыми
деревьями. В воздухе замелькали бабочки, сперва мелочь с обтрепанными
крылышками, потом стандартные мотыльки, а затем уже появились огромные,
как голуби, пугающе яркие. Грязь под копытами сменилась сперва мхом, потом
опавшими листьями, снова мхом - уже свежезеленым, а деревья двигались
навстречу, чистые, вымытые, со здоровой корой и сочными изумрудными
листьями.
Беольдр сказал с облегчением:
- Наконец-то!
Между исполинскими деревьями начал мелькать свет. Беольдр поторопил
усталого коня. Огромные трубы деревьев помчались за спину быстрее и
быстрее. Впереди за опушкой расстилалось широкое поле, а когда мы выехали
на него, на плечи спрыгнуло настоящее солнце, принялось выжигать слизь и
сырость из наших доспехов.
За полем кольцо широкого и довольно глубокого рва, в центре кольца
возвышается замок. Зачуявшие близкий отдых кони из последних сил пошли в
галоп. Мой конь домчал меня до края рва, остановился так близко что я едва
не слетел через голову. Жуткая черная гниль и смрад, пахнет таким же
разложением, как в зараженном лесу. Вода покрыта зеленой ряской и темной
тиной, от нее тянет смертельным холодом, словно это вода космоса, но
чувствуется, что в глубинах этой черноты живут страшные невиданные твари...
- Почему мост поднят? - пробормотал Беольдр. - Хозяин давно должен нас
заметить...
Я вздрогнул от страшного рева. Беольдр трубил в длинный изогнутый рог.
Щеки стали как у самца лягушки в период течки, а на висках вздулись жилы,
в которых, оказывается, течет действительно голубая кровь.
Тишина обрушилась звенящая, потом я сообразил, что это звенит у меня в
ушах. В окнах сторожки над подъемным мостом по-прежнему никто не
показывался. Я настороженно оглядывался. По мне так замок выглядит старым
и древним, словно я смотрю на развалины Месопотамии, хотя, как я уже знал,
люди пришли сюда совсем недавно. Стены потеряли цвет, камни то ли
потрескались, то ли на них остались жуткие шрамы, между плитами зияют
дыры. Четыре башенки с бойницами, но там пусто, а вид совсем заброшенный,
словно люди туда не поднимались с того дня, как их покинули строители.
- Это сейчас такой, - сказал Беольдр негромко.
- А раньше?
- Посмотри на стены. О них разбили головы многие завоеватели.
Послышался визг и скрип цепей. Мост начал опускаться. Беольдр выпрямился,
копье поднял и держал острием вверх.
Я пробормотал:
- Даже не спросили, кто мы... Не ловушка?
- Меня узнали, - бросил он неприязненно. Я покосился с недоумением, что за
причина для неприязни, потом понял, что крупнее Беольдра я вообще видел
рыцаря. И то, что я временами выгляжу вровень, вряд ли его приводит в
восторг. Мост загремел под конскими копытами. Массивные створки ворот
пошли в стороны, похожие на крылья старой ночной бабочки: темные,
истрепанные, в глубоких царапинах и пятнах. Открылся широкий двор,
совершенно пустой, мертвый.
Беольдр проехал ровно настолько, чтобы сзади опустился мост. Рука нервно
дернула повод, конь послушно остановился.
- Что-то не так? - спросил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23