- Да что случилось? - взмолился я.
Бернард развел бревнами, что у него назывались руками. Асмер, как самый
словоохотливый, объяснил очень серьезно:
- Когда кому-то хотят серьезно навредить, то стараются заполучить прядь
его волос. Так колдуны обретают власть над душой. Правда, отец Совнарол?
Священник вздрогнул, выкрикнул:
- Нет! Если вера крепка... Если вера крепка, то сын Божий попрет все
происки Врага! Попрать не трудно, если верить в силу Христа...
- А если не очень крепка? - спросил Бернард. - Правда, тогда и без
срезания чужих волос можно... Дик, ты был весь мокрый, когда мы ворвались
к тебе... Что снилось? Кошмары?
Я признался неохотно:
- Да. Черная страшная сила... Я думал, сдохну от страха.
Бернард требовательно посмотрел на Совнарола. Тот с неохотой пожал
плечами, буркнул:
- Человек новый, вот и набросились. Выстоит, через пару дней его
перестанут замечать.
Я вздрогнул. Волосы срезал тот вор, что пытался украсть еще и молот.
Значит, его посылали только за волосами, а про молот ему ничего не
сказали. Инициатива, как известно, наказуема. Но с другой стороны, уже то,
что у меня срезали для колдовских целей волосы, Доказывает этим людям, что
я пока еще не на стороне Зла. Даже Совнарол снизошел до разговора со мной,
а это значит много.
- Отец Совнарол, - льстиво сказал я, куя металл, пока мягкий, - не пугайте
меня. Я слишком мал, чтобы такого комара вообще замечали. Простолюдин, что
вы хотите!
Иронию он заметил вряд ли, с самым высокопарным видом покачал головой. От
лысины блестящие зайчики побежали по стене дома напротив.
- Это люди, - сказал он строго, - разделили себя на малых и больших,
знатных и простолюдинов... Но для Бога нет ни малых, ни больших. Перед
Богом все равны.
Меня перекосило, ненавижу слушать правильные слова из уст дураков или
попов. Но стерпел, даже поддакнул:
- Как хорошо вы все говорите! Я это и раньше слышал, только не
задумывался. А вот вы говорите, как настоящий пророк. Я сразу все понял. И
даже уразумел.
- Разуметь надо сердцем, - поправил он уже снисходительнее, - а голова
здесь ни при чем.
- Но это, - сказал я робко, - как вы говорите, только для Бога нет ни
малых, ни слабых...
Снова он врубился сразу, что значит - богослов, это не мечом махать,
зыркнул на меня злобно и отрезал еще злобнее:
- Не только для Бога, но и для Тьмы! Если бы Владыка Тьмы был так же глуп,
как люди, его бы уже одолели. Но он знает, что даже самый малый человек
способен перевернуть мир! И способен нанести ему поражение. Потому он
обращает внимание на всех. Да-да, настоящая битва идет за души всех.
Только короли в своем невежестве считают важными лишь головы с коронами.
Я сказал на это только "гм" и "кхе-кхе", потому что такие вещи может
говорить, наверное, только сумасшедший или священник. Или коммунист.
- Ладно, - сказал я, - не помню, говорил я вам или нет, но пару раз за
время нашего похода со мной разговаривал сам князь Зла! По крайней мере,
он не отказывался, что он и есть Сатана. И он не убил меня. Почему?
Священник отвел взгляд в сторону.
- Ну я не уверен, что ты разговаривал с самим Князем... но это неважно,
его полководцы говорят те же слова. А не убил потому, что одним меднолобым
больше, одним меньше... Зато душа твоя стоит явно дороже. Вообще любая
душа неизмеримо ценнее мускулов и железа на этих мускулах. Ну, станет у
него на одного противника меньше сейчас? Но ты уж наверняка уйдешь в ряды
небесного воинства!.. И укрепишь ряды для будущей битвы, последней и
окончательной... Князю Тьмы очень хотелось бы поколебать тебя, ибо душа
твоя в этом теле... возможно, более великий воин, чем твое тело в этих
доспехах. И вообще Сатана никого не убивает сам. Он - соблазнитель, это
его самый страшный и самый разящий меч!
Бернард ничего не понял, сказал обиженно:
- Ты чего такое говоришь на моего оруженосца? Он дрался хорошо.
- Цыц, - сказал священник строго. - Это ты, дурень, в своем невежестве
полагаешь, что война идет за земли, за власть, за золото. Но так думают
простолюдины. Да-да, простолюдины! Неважно, на тронах они сидят или пашут
землю. Простолюдины - те, кто... прост. Главная война - за души людские!
Это вы в своем железе одинаковые, как гвозди для подков, но души у вас
настолько разные... Есть с гору, есть с маковое зернышко, есть светлые,
есть черные, а сколько продажных душ, прожженных, подлых, замаранных,
фальшивых?
Бернард сказал с интересом:
- А что за душа у Дика?
- Если она у него есть, - ответил Совнарол зло. - А если и есть, то за
семью печатями. Закрыта для Добра и Зла. А это и есть самый страшный
человек на свете... Возможно, этот... которого вы приютили так
неосторожно... и есть тот самый Антихрист, которого весь отар ждет с
трепетом и страхом!
Бернард посмотрел на меня, заскучал от умных разговоров, в которых ничего
понять невозможно, махнул рукой и указал нам на ближайшую таверну.
Из таверны, уже будучи навеселе, все мы возвращались поздно вечером.
Солнце опустилось за городскую стену, великолепный кровавый закат медленно
угасал, а с восточной части неба уже поднималась бледная, как призрак,
луна. Рудольф явно хотел обнять меня, сиротку, за плечи, но не
дотягивался. На постой меня определили к нему, и теперь он вел меня в свой
дом. Поживем пока, а дальше будет видно. Перед дверью я долго вытряхивал
.пыль, смывал грязь и пот, присматривался, прислушивался к разговору слуг.
Дом Рудольфа был не богат, но и не беден: просторные сени, широкая
горница, кухня, чулан и две боковушки. Окна аккуратно затянуты настоящим
бычьим пузырем, чистым, промытым, а очаг посреди горницы, что в земляном
полу, огорожен крупными камнями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23