В потолке дыра, куда выходит дым, свисают черные космы копоти на паутине,
а на длинных поперечных балках, на колышках раскачиваются окорока кабанов,
медведей, оленей, там же коптятся широкие кольца колбас, вырезки из
воловьих и лосиных хребтов.
На полках, называемых мисниками, ровным рядком стоят глиняные и даже две
оловянные кружки. Ложки все, как одна, из хорошего дерева, половина
расписана яркими цветами и покрыта лаком.
Чтобы стены не казались пустыми, Рудольф велел повесить везде
крест-накрест добытые в бою мечи, копья, с улицы, дротики, секиры и боевые
топоры. Когда стена заполнилась, он повесил на другую, чтобы не выглядела
сиротой, все щиты и даже конскую сбрую.
Когда топят, горница, конечно же, наполняется едким дымом, оружие быстро
чернеет, слугам приходится периодически его чистить, зато рукоять боевого
топора не переломится в бою лишь потому, что ее изнутри прогрыз проклятый
жук-дровосек.
Обедать, это я тоже врубился сразу, садятся за общий стол в главной
горнице, не делая различия между хозяевами и челядью. Стол из простых
сосновых досок не ломится от еды, как не ломились и сосновые лавки под
тяжестью исхудавших поселян, однако достаток есть, есть.
Я сложил свои нехитрые пожитки, посмотрел, как устроили коня, - все
работают, как муравьи, все знают свое дело, свои обязанности, все кому-то
принадлежат и затем вышел в город.
Бернард - когда же он спит? - с двумя мастерами отбирал в городской
оружейной палате оружие для молодых воинов.
- Что делать? - повторил он мой вопрос. Мне послышалось далекое грохотание
в тучах. - Я нашел было тебе занятие... все-таки ты мой оруженосец, но
умные люди отговорили. Ты ведь больше пользы принес, когда... словом,
когда тобой не управляли. Не указывали, что делать, какого коня какой
щеткой скрести. И меч добыл, и Галахада отыскал... ну ладно, наткнулся
случайно, но все же сам... Так что пока походи на длинной веревке. Надо
будет, укоротим. На недельку свободен, понял? Знакомься с нашим
королевством. Боюсь, твое время придет раньше, чем ты думаешь...
Я кивнул, пряча глаза. Как же, как же, я помню про святейшую инквизицию. У
них суд скор, как у наших чекистов с их революцьённой бдительностью..
- Хорошо, - сказал я с готовностью, - я попробую быть полезным. Да что там
попробую, постараюсь! Но, Бернард, ты знаешь, я здесь человек новый, могу
ляпнуть глупость... даже оскорбительную глупость! Но это не со зла или
желания ляпнуть или наляпать, понимаешь, а по невежеству. А невежи угодны
Господу, помнишь? Так что не сердись, ответь мне, пожалуйста, кто такие
оборотники?
Молодые воины услышали, отпрянули. На их лицах были стыд и отвращение, а
на Бернарда они смотрели подлинным изумлением. Бернард перекосился в злой
гримасе.
- Я уже жалею, что тебя взяли!
- Бернард, ты только ответь, - сказал я умильно, - и я сразу от тебя
отстану.
Бернард опустил ладонь на рукоять ножа, взгляд скользнул по моему
открытому горлу.
- Я знаю и другой способ, чтобы ты отстал. Навсегда.
- Ты этого не сделаешь, - ответил я торопливо. Лоб покрылся испариной, а
голос дрогнул от осознания, что Бернард в самом деле может зарезать легко
и просто, как режет овец. Конечно, просто пугает, но все-таки в этом мире
в самом деле слово и дело стоят рядом. - Я ведь не враг!.. Я еще могу
пригодиться.
Бернард вздохнул, плечи опустились.
- Да, сейчас каждая пара рук дорога. Ладно, парень, живи. Но больше никого
не спрашивай, кто такие оборотники. В крепости не все такие ангелы, как я.
Я трусливо уронил взгляд. Если Бернард ангел, то весьма и весьма гневный
ангел. Если есть такие волосатые ангелы.
- Ладно, - сказал я и сделал осторожный шажок назад. - Я пойду, ладно?
- Иди, - буркнул Бернард. Потом, видя мое смирение, бросил вдогонку: - Мой
тебе совет - никого не расспрашивай про них! Понял?
Я покачал головой:
- Не понял, но все равно не буду. Мне жизнь дорога.
- Жизнь что, - сказал Бернард зло, - ты душу береги! Оборотники больше
опасны душе, чем плоти. Ведь жену того мужика не убили, а околдовали! А
единственный правильный путь борьбы с оборотниками - не говори о них, не
думай о них, а едва где встретишь - убивай, пока они не успели раскрыть
рта.
Я кивнул.
- Так бы и сказал. Только не понял, почему о них нельзя говорить даже
между собой?
- Потому что это тоже как-то дает им силы! Понял? К ним надо, как к
крысам. Только тогда будешь сильнее, а они - слабее.
На улице я постоял, подумал, оглядывая двор. Прошла миленькая девушка,
улыбнулась мне тихо и застенчиво. На палочке проскакал мальчишка,
остановился передо мной, выдохнул изумленно:
- Ого! Вот это рост!.. Ты огр?
Я подумал, пожал плечами.
- Да вроде бы нет. А что, похож?
- В точности, - заверил мальчишка. - Тогда ты из благородных?
- Гм, - ответил я, - интересный выбор: либо огр, либо благородный. А чем
лучше быть благородным?.. Я вот из простонародья.
- Фи, - сказал мальчишка. - У простонародья красная кровь и черные кости!
Я в удивлении развел руками.
- А у тебя какая?
- Голубая, - ответил он. - Голубая кровь! И в доказательство засучил рукав
и с гордостью показал маленькие детские вены, в самом деле почти голубые.
- Голубая кровь, - повторил я задумчиво, в голове мелькнуло что-то из
классиков, но что, не вспомнил, - и белые кости... да?
- Да, - ответил он гордо, - ибо я - благородный!
А вот Асмер живет в достатке, определил я, когда подошел к его дому. Можно
сказать, в сравнении с Рудольфом купается в роскоши. Окна в его горницах
из пластин рога, распиленного и отшлифованного до толщины тончайшей
льдинки, и через них виден не только свет факелов за окном, но можно
различать даже людей и коней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23