Вместо очага, что у Рудольфа, здесь настоящая печь, жарко полыхают две
жаровни, а сам пол не земляной, не глиняный, а из настоящих досок, плотно
подогнанных так, что в щель не просунуть и палец. Пол листает, гладко
выструганный и вымытый, от него пахнет сеном.
На широких мисниках, кроме глиняных кувшинов лежали медные миски и
тарелки. Все кружки оловянные, есть даже медные, а из ложек я заметил одну
серебряную. В опочивальне пол покрывают огромные рыжие турьи и серые
медвежьи шкуры, а во второй горнице, где Асмер изволит трапезовать, у
стола кабаньи шкуры с толстой кожей и негнущейся щетиной.
В боковой комнате ровными рядами висят связки лисьих и куньих шкур. Волчьи
и бобровые хранятся отдельно, рядом с сушильней, где желтыми восковыми
кругами громоздятся глыбы сыра, дальше тянутся бочки меда, воска, муки,
корзины с сушеными грибами.
На меня начали коситься с подозрением, слишком долго брожу и все
рассматриваю. Пожилая женщина наконец вспомнила, где сейчас может быть их
хозяин, явно соврала, ибо я убил не меньше часа на поиски, а потом Асмер
сам заявился домой, сытый и чуть пьяный. Я поспешно перехватил его в
коридоре, вытащил в просторный холл, где на стенах висел во всей жуткой
красе арсенал, еще страшнее, чем у Рудольфа, прошептал:
- Асмер, выручай! Здесь ты выглядишь прямо Аристотелем среди спартанцев и
разных троянцев. Это значит, умный ты, понял? Ну, выглядишь умным. А раз
умный, ты не бросайся на меня с кулаками, ладно? И руку от ножа убери. И
вообще лучше отойди подальше от этой стены, на нее смотреть страшно...
Асмер, хоть и умный, но понял мои слова насчет стены как шутку, кто ж из
нормальных мужчин не смотрит на стену с оружием без капанья слюней из
пасти и состояния, близкого к оргазму.
- Ну, - поощрил он, - говори. Пока убивать не буду.
- Асмер, - сказал я осторожно, - мы еще когда везли мощи... знал бы, что
там камни, кто б меня заставил тащить телегу, как я ее тащил? Так вот ты
как-то ругнулся одним нехорошим словом... потом я его слышал от
Бернарда... А здесь, когда я пытался у одного спросить, кто такие эти...
ну... Асмер, держи себя в руках!... спросить, кто такие оборотники, он
меня чуть не убил!
Асмер поморщился, одно дело назвать кого-то дерьмом другое - рассказывать
подробно о составе этого дерьма, объяснять цвет и запах.
- Да знаю, у кого ты спрашивал. Уже слышал...
Я поежился.
- Что, все уже знают?
- Да нет, - успокоил он, - просто это мой приятель. У него оборотники
увели жену. Нет, не убили, а просто соблазнили и увели. До этого на их
ладную семью любовались, ставили в пример, никто бы не подумал, что она
может уйти... добровольно. И сколько ему ни объясняли, что оборотники
пользуются нечистыми чарами, он все равно в ярости, винит себя, а если
удается где изловить оборотника, то он там первый...
- Зачем? - спросил я наивно.
Асмер взглянул с изумлением. Усмехнулся.
- К оборотникам неприменимы обычные нормы чести. Их можно пытать и
казнить, несмотря даже на то, что на ином оборотнике могут быть хорошие
доспехи и подлинный рыцарский пояс.
- Ого, - сказал я, мотая на ус, что оборотники могут занимать высокие
посты. - Жесткая у вас идет чистка рядов.
Асмер зло отмахнулся.
- Если тебе так не терпится узнать о них побольше, иди к Беольдру. Хотя не
знаю, зачем тебе такая гадость! Их надо убивать, убивать и убивать, как
только увидишь.
Мое сердце радостно застучало.
- А где этот Беольдр? Во дворце?
- В оружейной, понятно, - буркнул Асмер. - в королевской. - Еще не спит?
- Я не знаю, ложится ли он когда вообще!
Гремя железом, он прошел в дом, я слышал за дверью радостные восклицания
слуг. А я тихонько выскользнул из дома. Где находится главная королевская
ружейная, уже знаю, видел.
У меня все-таки чересчур современное представление о королевстве, королях
и всем, что с ними в сцепке. Элитное даже, а то и элитарное.
Подсознательно королевскую оружейную я представлял как петербургский
арсенал времен Петра Великого, а то и Николая Второго, забыв, что
королевства в Европе в основном бывали мельче и беднее скотного двора
захудалого русского помещика, но все-таки гордо звались королевствами. Это
у нас княжества занимали территории, где могли бы разместиться пять
Франции и семь Англии, не говоря уже про всякие Нидерланды, и армии могли
выставить по сто тысяч человек, в том числе конные, пешие и морские силы,
но с русской уничижительностью перед иностранным именовались всего лишь
княжествами...
Королевская оружейная занимала небольшой одноэтажный дом, продолговатый, с
решетками на окнах. В ней пахло железом и смертью. Чтобы в нее попасть,
пришлось пройти через две просторнейшие кузницы, где в багровом тумане
страшно лупили по багровым полосам железа огромные молоты. От могучих
фигур молотобойцев несло таким жаром, словно их тоже недавно сковали из
раскаленного металла. Подручные то и дело уносили исправленное в
оружейную, а оттуда несли, как я понял, на перековку. Плечи передернулись,
все железо хранит следы от рубящих, колющих, клюющих ударов, а то и вовсе
смяты неведомой силой, покрыты окалиной, изъедены глубокими оспинами,
будто попали под дождь из кислоты.
В королевской оружейной под стеной расположилось с десяток примитивных
станков, за ними трудились десять мастеров и пятеро подмастерьев. Я успел
увидеть, с какой скоростью из-под их рук выходят доспехи, кольчуги, шлемы.
Я поспрашивал Беольдра, но королевского брата в оружейной не оказалось.
Мое сердце упало, он мог в такое позднее время забрести и в таверну, там,
кроме вина, есть и женщины, но мне кивнули на большую комнату на той
стороне мастерской.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23