..
Ступни торчат босые, я ж сбросил тапочки, когда пошел чистить перед сном
зубы. Впрочем, что мне сейчас шлепанцы...
Молчать дальше стало как-то даже опасно. Я сказал так же протяжно:
- Да. Из дальних.
- Меня зовут Хоган, - сказал парень. - Надо успеть сено сложить в стог, а
то ведунья обещает через два дня ливни на целую неделю. Хоть церковь их
всех - на костры, но, сам знаешь, насчет погоды они обычно угадывают...
Он засмеялся заговорщицки, я улыбнулся, мол, все мы тайком что-то да
нарушаем. Надо было как-то назваться, и я сказал:
- Меня зовут Дик. И в чате, и на форумах. Парень крепко сбит, мускулистый,
похожий на боксера-мухача. Рубашка из грубого полотна, такое раньше шло на
мешковину, брюки и того проще, а подпоясан веревкой. Короткой веревкой. На
такой повеситься не удастся, а удавить себя, держа за концы, никто не
сумеет.
- Привет, Дик, - сказал он просто. - Если тебе надо где-то переночевать,
то у нас просторный дом. Только помоги мне с этим стогом, а то Велган,
братишка, потихоньку смылся, пока я спал... По бабам научился ходить,
молокосос!
Он поднялся, я еще лежал, но уже видел, что этот Хоган почти на целую
голову ниже меня, крепкий, здоровый парень, кровь с молоком, сильный и
белозубый. Психов я представлял совсем другими. Это я куда больше на них
похож со своей интеллигентной внешностью.
Хоган подхватил вилы, сноровисто полез на стог. Другие такие же вилы лежат
в двух шагах от стога, явно остались от молокососа Велгана, знатока баб.
Еще оглобля, рассохшееся тележное колесо, дорожный мешок... Странное
колесо. Без спиц, сплошной круг с дыркой посредине... Дальше - свезенные
поближе к стогу мелкие копенки, это из них складывают огромные скирды.
- Подавай, Дик! - крикнул парень, который Хоган, весело с вершины. - Надо
управиться до вечера.
Я замедленно взял вилы. Солнце жжет плечи, на голову сыпятся клочья травы
из-под сапог краснощекого парня. Я неумело поддел остриями вил копенку,
она тут же рассыпалась. Хоган захохотал, но беззлобно, я еще не отошел от
сладкой дремы, все из рук валится.
Мимо меня пролетела, хищно распластав рукава, пропотевшая на спине
рубашка. Ага, Хоган подставил солнцу белые как молоко плечи. Наверное, он
все еще лечится. Я наконец зачерпнул порцию травы на вилы, с усилием
зашвырнул наверх. Тупые концы вил достали Хогана в сапог, но сверху вопль
почему-то не прозвучал. Я отступил на шаг и задрал голову. Хоган с вершины
стога завороженно смотрел вдаль.
- Дик, - проговорил он с великим изумлением, - Дик... там погоня?
От дороги в нашу сторону несся, как огромная птица над землей, сверкающий
всадник на белом коне.
На той стороне поля темнел клином лес, если беглец успеет, там не найти,
но беглец не успеет: его догоняют пятеро мужчин на крупных темных конях. В
их руках я рассмотрел с похолодевшим сердцем узкие полоски железа.
Беглец на миг приподнял голову. Ветер злорадно сорвал с него головной
платок. Ослепленный, я увидел блеснувший солнечный свет. Длинные золотые
волосы заструились по ветру. И у меня похолодело сердце: по синему чистому
небу несется, догоняя всадницу, еще и огромная страшная птица! Нет, у
этого крылатого зверя кожистые крылья, как у огромной летучей мыши, и
мохнатая голова с жутко распахнутой пастью. Крылатый зверь выдвинул
прижатые к брюху лапы, разжал когти.
Легкий конь всадницы промчался от стога в трех шагах. На меня пахнуло
конским потом, по ноге ударил комок сухой земли, выброшенный копытом. Я
судорожно оглянулся. В красочных снах я летаю или дерусь с чудовищами,
иногда догадываюсь, что все снится, но, когда я наяву, никогда не придет в
голову, что это сон. Во сне не бывает такой резкости в деталях, такой
четкости, а здесь даже вот на рукаве, кипит, опадая, клочок пены с морды
промчавшегося коня...
Крылатый зверь быстро снижался. Я отчетливо видел торчащие волоски вокруг
оскаленной пасти, неровные острые зубы, родимое пятно на левой ноздре.
Чуть отстав, несутся со скоростью курьерского поезда тяжелые кони погони.
Громадный жеребец переднего всадника свирепо раздувает ноздри, словно и не
конь вовсе, а дракон, глаза как горящие уголья, а всадник люто скалит
зубы, похожие на зубы летящего над их головами зверя.
Сердце мое билось так, что едва не выламывало ребра. Вот я здесь,
полусумасшедший, попавший в этот мир, перепуганный и почему-то
оскорбленный, и мне надо... Над головой промелькнула черная тень, обдало
зловонием, уши резанул жуткий визг. Руки тряхнуло, вилы вырвало из пальцев
и унесло.
Я быстро подхватил с земли оглоблю. На солнце блеснуло железо чужого меча.
Руки тряхнуло снова, в правом плече едва не вылетел сустав. Конь с
опустевшим седлом пронесся, задев меня потным боком. Всадник ударился о
землю, перекувырнулся трижды и остался лежать на спине, раскинув руки.
Пока я решал, что мне надо, землю затрясло от грохота конских копыт. В
руках всадников - страшные боевые топоры на длинных прямых рукоятях. Холод
смерти охватил все мое тело, будто голым бросили в прорубь.
Я пригнулся, над головой просвистело железо. Второго всадника выбросило из
седла, третий получил страшный удар в голову, а четвертый успел подать
коня в сторону, а конец оглобли пришелся по конскому боку. Я услышал
жалобный крик, конь рухнул вместе со всадником.
Пятый, не удержав коня, влетел в месиво бьющихся к воздухе конских копыт,
выползающих людей, рухнул, придавив тяжелой тушей. Я отпрыгнул, теперь
оглобля вращалась, как крылья мельницы при хорошем ветре. Один поднялся с
топором в руках, страшный удар оглоблей по шлему бросил его на землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22