- Такие вещи объяснить трудно, надо понимать
самому.
Он толкнул коня, тот пошел боком в сторону повозки.
Священник почти не показывался из-за полога, что и понятно, как же -
приобщается к святости. Прямо напитывается ею. День и ночь стучит лбом
перед мощами, вот-вот днище пробьет. Правда, повозка на влажной земле
увязала чуть ли не по оси. Рудольф и Асмер часто слезали, хватались за
колеса. Я тоже, хотя мне никто не говорил, но это само собой разумелось, я
ж простолюдин, потому я молча хватался за колеса, тащил, волок,
подталкивал повозку сзади.
Бернард и Ланзерот озабоченно поглядывали на следы. Я слышал, как Бернард
сказал негромко:
- Думаешь, поймут?
- Эти следы надолго, - ответил Ланзерот холод-н0 - Даже если завтра пойдет
дождь, все равно...
Они проехали дальше, Бернард остро посмотрел в мою сторону, я поспешно
опустил глаза. Бабушке своей рассказывайте, что везете одни только мощи.
Даже если Тертуллиан был великаном и кости занимают всю повозку, то и
тогда колеса не оставят такой глубокий след. Разве что кости железные. И
гроб из литого чугуна. Я догнал Рудольфа, поинтересовался тихонько:
- Вы все такие... славные рыцари! Вот только... Он улыбнулся на похвалу,
даже не поправил, что рыцарь в отряде только один, кивнул с видом
обожравшегося медом медведя.
- Что тебя беспокоит?
- Вы четверо, понятно. Как я попал к вам - тоже знаю. Но почему...
принцесса? Священник? Он хохотнул.
- Думаешь, везем выдавать ее замуж? Со своим священником?
- Н-нет, - ответил я скомканно, подумал, что мне такая мысль почему-то
неприятна. - Просто не понял...
Он ухмыльнулся:
- А кто бы нам вот так просто отдал мощи святого человека? Даже если
принцесса с нами?.. Нет, наш Совнарол неделю уламывал тамошних
церковников! Не хотели отдавать, не хотели...
- Но как отдали?
- Наше королевство в опасности, - ответил он, улыбка исчезла, голос
посуровел. - И там, наконец, поняли... Не нас пожалели. Сообразили, что
Тьма и силы дьявола придут и по их шкуры. А нам надо успеть привезти,
тогда на защиту мощей поднимутся все окрестные бароны! Сейчас они
отсиживаются в своих замках. Дурачье, надеются, что беда минует...
Брови сшиблись, глаза стали злыми. Я ощутил, что пора потихоньку в
сторону, но не утерпел, спросил напоследок:
- Неужели и принцесса... за мощами?
- Нет, - ответил он совсем недружелюбно. - У нашего короля, благородного
Шарлегайла, погиб единственный сын... Сам король плох. Трон опустеет,
начнутся свары. Дочь Шарлегайла, принцесса Азаминда, росла в Срединных
королевствах, что-то там изучала.
Мы призвали ее, и ее высочество изволила согласиться срочно прибыть к
отцу. А монастырь Святого Тертул-лиана был там, в Срединных...
Он пустил коня вперед, я благоразумно отстал.
Господь не позволяет твориться чудесам, вспомнил я каноны христианства.
Когда где-то сообщают, что какая-то икона излечивает больных или плачет
кровавыми слезами, это всего лишь происки дьявола. Господь есть дух, он не
вмешивается в дела житейские. Так что кости праведника не могут нести в
себе ничего необычного, в них нет той силы, которую им приписывает
простонародье, что так и не отошло от язычества, они ничем не смогут
наделить тех, кто их защищает или целует гроб, где они лежат.
С другой стороны, если их привезти в город, то он как бы отметится особой
благодатью. Дух защитников взыграет, как боевой конь при звуке боевой
трубы, а Сатана будет посрамлен. И под знамя короля, в церкви которого
святые мощи, начнут стекаться даже те, кто сейчас прячется по лесам.
Внезапно солнце померкло. Я пошатнулся в седле, почудилось, что наступило
полное затмение. Лазурная голубизна жалко померкла, стушевалась, небосвод
залила жуткая чернота, и лишь долгие мгновения спустя проступил немыслимо
яркий звездный рой. У меня остановилось сердце: голову под топор, но с
Земли такого не увидеть! Звездный рой понесся на меня, завертелись
галактики.
Я беззвучно ахнул, и тут же все исчезло. Мир снова был залит солнцем, конь
шел ровным шагом. Колыхалась трава, над вершинками стеблей порхали
неуклюжие бабочки и проносились стремительные стрекозы. Но сердце еще
сжималось в страхе и непонятной муке, прикоснувшись к чему-то огромному,
непостижимому, нечеловеческому.
Ланзерот подождал, когда мы подъехали ближе. Высокомерное лицо оставалось
ровным и бесстрастным, тем страшнее прозвучало:
- Справа в нашу сторону двигаются человек пятнадцать... Слева - восемь
конных. Полагаю, одна из птиц над нашими головами не совсем... птица.
Бернарду, чтобы посмотреть на небо, надо ложиться на спину. Он не повел и
бровью. Асмер быстро обшарил взглядом небо, сказал с жалостью:
- Уже улетела.
- Сделала свое дело, - буркнул Бернард.
- Я бы попытался достать, - сказал Асмер звонким, нежным голосом. - Я тут
новую тетиву поставил. Бернард взялся за рукоять топора, рявкнул:
- Двенадцать с одной стороны, да еще пешие? И всего восемь с другой?
Рудольф сказал возбужденно:
- Надо ударить им навстречу! Сомнем, как... К тому же они не ждут.
Уверены, что догоняют убегающих...
Ланзерот, бледный и аристократически красивый, сказал холодным
металлическим голосом, будто стучал себя кончиком меча по железной груди:
- Но мы в самом деле убегаем! Во имя господа запомните, мы - убегаем!
Я ощутил почти жалость к блестящему рыцарю. Эти люди, порождение
Приграничных Королевств, не только не знали страха... нет, страх они как
раз знали, но страх им не холодил тело, а напротив, вбрасывал море
адреналина в кровь, наливал мышцы силой, а мозг заставлял работать в
ускоренном режиме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22