И даже когда мы из леса выезжали на так
называемый простор, то и там серо и гадко, а огромные ревущие самосвалы
вываливают мусор прямо на ровную землю, откуда ветер растаскивает его по
всему полю.
Я выпрямился, грудь моя жадно хватала чистый, насыщенный запахом степных
цветов воздух. Хотя и в лесу воздух удивительно чист, но здесь еще и небо,
какого я никогда не видел, и оранжевые облака, заботливо взбитые,
вылепленные в золотые замки, горные склоны, застывшие водопады. А там,
куда солнечные лучи не достигают, там облака искрятся чистейшим снегом
гималайских вершин.
Впереди дорога в сотни миль, десятки ночевок в лесу или во встреченных
деревнях. В одной из них меня и хотят оставить... Здесь благородные не
спрашивают простолюдинов, чего те хотят или на что надеются.
Я вздрогнул, блистающая фигура Ланзерота словно бы начинала вырастать в
размерах. Меня ткнуло лбом в гриву коня, я поспешно натянул повод. Пальцы
тряслись, когда провел ими по лицу.
В ушах прозвучал равнодушный голос:
- Привал.
Больше рыцарь не сказал ни слова, но я услышал все недоговоренное:
распрячь коней и волов, накормить и напоить, дать отдохнуть, развести
костер и перевести дух самим.
Ланзерот властно бросил поводья в мою сторону. Я поймал только потому, что
привык ловить банку пива, у нас принято бросать друг другу, а не
передавать из рук в руки, чтобы не коснуться пальцами, а то посторонние
решат, что мы гомосеки...
Блистающая фигура рыцаря и темная масса Бернарда скрылись впереди за
деревьями. Асмер развернул полотняный узелок, я с любопытством смотрел на
лапоть сухого мха, пару округлых камешков: один светлый, второй потемнее с
металлическим отливом. Ас-мер разложил на земле мох, пристроил тончайшие,
как папиросная бумага, полоски бересты и только когда взял в руки камешки,
я понял, что увижу процесс добывания огня.
Камешки сталкивались с сухим щелканьем, как кастаньеты. Асмер наносил
удары под углом, словно чиркал спичкой по коробку, и после пятого удара
искорки попали в мох, появился слабенький дымок. Асмер пал на колени,
смешно оттопырив тощий зад, дул тихо и нежно, а когда дымок повалил гуще,
подложил щепочек и уже дул, свирепо раздувая щеки, похожий на бога ветров
с географических карт средневековых художников.
- Ваше высочество, - сказал он почтительно, обращаясь к принцессе, -
костер готов. А я что-нибудь поищу для обеда.
Рудольф сказал ревниво:
- Я тоже. Посмотрим, кто принесет больше. Принцесса слегка улыбнулась. Мне
показалось, что между этими двумя уже давно идет война за первенство.
Я торопливо вытер коней пучками травы. Они фыркали и рвались к ручью с
холодной водой. Особенно вспотел мой конь, а вот конь Бернарда даже не
покрылся испариной, хотя Бернард кажется мне вообще медведеносорогом в
непомерно толстых латах.
Принцесса торопливо раскладывала на чистых полотенцах хлеб, сыр. Когда я,
управившись с конями, подошел к костру, вокруг жаркого огня торчали
крепкие рогульки, а принцесса умело подкладывала толстые сучья, готовила
угли.
Я все пытался заговорить, но язык прилип к гортани. То, что я бросился на
помощь ей - само собой, мужчины обязаны защищать женщин, хотя бы в теории,
в жизни хрен кто их защищает, они сами кого хошь обидят, но то, что она
вступилась за меня, наполняло мою мертвую душу буйным восторгом. Я искал
учтивые слова этого мира, она ведь привыкла к благородным словам, но все,
что я знал из своего мира, выглядело грубым, неуклюжим, даже просто, если
честно, хамским.
- Кхм, кхм, - сказал я, прочищая горло, - мы в походе, ваше высочество...
К тому же я, по простоте, не знаю, как обращаться. У нас в деревне
принцесс не водилось.
Она улыбнулась краешком рта, начала поднимать на меня глаза... и вдруг
застыла. На бледном прекрасном лице отразился испуг.
Я круто развернулся. Девять воинов, все в металлических доспехах,
появились, словно из воздуха. Все девять рослые, широкие, а один из них
вовсе гигант, темные доспехи на нем матово поблескивают. Я всей кожей
ощутил их толщину и неимоверную прочность. У этого воина, я сразу
определил его в рыцари, шлем с настоящим забралом, в то время как у
остальных на головах цельнокованые, с квадратными прорезями для глаз.
На левом локт темного рыцаря - щит, металлический и такой огромный, что им
можно бы прикрыть всадника вместе с конем. Рукоять меча болтается справа у
пояса, но, когда рыцарь увидел, как я вскочил, - мои движения от
смертельной усталости были неуклюжими, - рыцарь неспешно вытащил меч из
ножен. Я застыл, не веря глазам своим, не думал даже, что меч может быть
таким длинным и пугающим и что его могут обнажить против меня.
Принцесса вскрикнула, как раненая птица. В ее тонкой ладони появилась
рукоять узкого кинжала. Взгляд, который она бросила на врагов, говорил,
что она не попадет живой в руки убийц и насильников.
Я беспомощно и интеллигентно осматривался по сторонам, как всякий
горожанин в поисках милиции. Чужаки как раз переступили через наше оружие,
в их руках уже появились мечи и топоры.
И вдруг все застыло. Темный рыцарь сделал еще шаг, но и он остановился. Я
проследил за его взглядом, сердце бешено застучало. Из-за дерева быстро
вышел Ланзерот, без доспехов, обнаженный до пояса. Мокрые волосы блестели,
делая его похожим на селезня, а черты лица стали еще резче, злее. Солнце,
играло на могучих мышцах, а грудные пластины показались выкованными из
толстой бронзы.
В руке он держал странное оружие, похожее на лук, только чересчур
крохотное, к тому же целиком из железа, даже тетива блестит металлом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22