Друзья одобрили этот план, и только Манаури предложил отвести шхуну
несколько дальше: примерно в трех милях отсюда находился второй залив под
названием Потаро. Там будет надежнее - дальше от людей.
- Хорошо, - согласился я и обратился к Мигуэлю, - самое главное,
чтобы никто не заметил вашего отплытия, никто, понял? Это вполне возможно,
поскольку внимание всех сейчас приковано к Сериме, а река - внизу, за
склоном холма...
Остальных воинов нашего рода мы разделили на два отряда, один под
командой Арнака, второй - Вагуры. Я только собрался было отправиться
вместе с Манаури в разведку, как вдруг из рощи примчался один из наших
разведчиков с известием, что к нам бежит Конесо.
- Бежит? - спросил я удивленно. - Верховный вождь бежит?
- Да, бежит...
Конесо действительно бежал. Бежал он, конечно, не столь быстро, как
два его гонца, - он был поупитанней и постарше, - но бежал. Как видно, мы
срочно ему понадобились. Лицо верховного вождя утратило обычную
надменность и важность. Сейчас это был просто запыхавшийся перепуганный
толстяк.
- Манаури, - взмолился он, - ты мне нужен! Скорее! Скорее! Помоги
мне!
- Хорошо, помогу, но в чем? - растерялся Манаури.
- Я не могу с ними договориться. А ты говоришь по-испански...
- Говорю.
- Объясни им, что у меня нет богатств! Они требуют столько, что не
укладывается в уме! У нас нет столько! Мы бедные, у нас нет столько. Скажи
им это!
- Чего же все-таки они требуют?
- Всего, всего! Спроси лучше, чего они не требуют! Чтобы насытить их
алчность, все племя должно работать круглый год в поле, в лесу, на реке -
и все равно будет мало! Горе нам! Нам нечем платить, а они требуют!
- Сколько их? - вмешался я в разговор.
Конесо умолк, собираясь с мыслями, потом сказал:
- Испанцев всего десять или двенадцать, а начальник у них дон
Эстебан, посланец коррегидора из Ангостуры. Все они увешаны оружием...
- А индейцев сколько?
- Их больше пяти раз по десять. Это гребцы, все они из племени чаима,
и тоже вооружены, но индейским оружием...
- Что это за племя, где они живут?
- Возле Ангостуры. Они из миссии доминиканцев...
- А испанцы?. Это те, что приплывали сюда два года назад?
- Да.
Итак, дело прояснилось: речь шла о репартиментос. Испанцы прибыли
сюда не с целью убивать и покорять, а; за платой, за данью. А ну как дани
они не получат, что тогда? Не нападут ли они на индейцев, всегда готовые к
расправе над "дикарями"? Этого и опасался Конесо. Отсюда его возбуждение и
лихорадочные поиски выхода.
Вдруг я заметил, что потухшие было глаза вождя внезапно сверкнули
каким-то хитрым блеском, будто озаренные новой мыслью, и тут же вновь
потухли. Он невольно бросил мимолетный взгляд в сторону реки, где стояла
наша шхуна, хотя от нас ее и не было видно за обрывом крутого в этом месте
берега. Конесо мгновенно, будто испугавшись, отвел оттуда взгляд, но уже
выдал себя именно этим безотчетным испугом и мелькнувшим на лице
хитроватым выражением, которого ему не удалось скрыть.
Я все понял. Конесо вспомнил о шхуне. В голове его зрел предательский
план - откупиться от испанцев нашим славным гордым кораблем. Такой дар
испанцам пришелся бы по душе!
Едва мне стали ясны его подлые замыслы, я шепнул Арнаку по-английски,
чтобы он незаметно отправился к реке, велел неграм оставить шхуну и
где-нибудь надежно укрыться. Затем я подскочил к Конесо и, указывая на
череп ягуара, торчавший неподалеку на жерди, крикнул ему в самое ухо:
- Смотри! Смотри на глаз ягуара. Он мне все говорит!
Стоявшие вокруг воины, испуганные внезапным моим гневом, изумленно
таращились то на меня, то на череп ягуара.
Конесо не на шутку всполошился.
- Череп открыл мне, - продолжал я, - что ты замышляешь предательство!
Хочешь откупиться за наш счет! У тебя это не выйдет!
- Череп! Череп?! - бормотал перетрусивший вождь. - Заколдованный
череп!
- Да! Он все рассказал мне о твоих подлых мыслях...
Явное замешательство вождя подтвердило мои догадки. Оставив его в
одиночестве, я отозвал в сторону Манаури и поручил ему идти вместе с
Конесо в Сериму, как того и желал верховный вождь, но взять с собой
расторопного парня из нашего рода, хорошо знающего испанский язык. Он
должен будет время от времени сообщать мне о положении дел и о ходе
переговоров с испанцами. Вскоре Конесо, Манаури, а с ним и этот третий
двинулись в Сериму, но прежде Конесо как бы мимоходом приблизился к берегу
реки и окинул ее внимательным взглядом. Я не отставал от него ни на шаг.
Верховный вождь уже оправился от замешательства и взял себя в руки. При
виде судна, пришвартованного, как обычно, к берегу, погруженного в тишину
и словно забытого людьми, на лице вождя мелькнуло выражение радости, на
моем - тоже.
Вскоре после их ухода я и сам отправился на опушку рощи взглянуть на
Сериму в подзорную трубу. У незваных гостей были три большие весельные
лодки, Какие обычно использовались на водах Ориноко. Рядом с лодками на
берегу расположились группой несколько десятков индейцев-гребцов,
вооруженных луками и палицами. Чуть дальше я увидел испанцев. Они
держались несколько особняком, но тоже все вместе, причем одни лежали
прямо на траве и спали, другие, казалось, стояли в охранении. Здесь же,
рядом с ними, в козлы были составлены ружья.
Насколько мне удалось рассмотреть в подзорную трубу, все стоявшие
испанцы, с физиономиями, заросшими густыми черными бородами, выглядели как
настоящие разбойники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215