.. знают?!
Я произнес эти слова медленно, чуть ли не безразлично, но дон Эстебан
снова устремил на меня острый взгляд, настороженный и, как вначале,
невыразимо холодный. Он подошел ко мне вплотную. У него были черные
нависшие брови, длинные густые ресницы, серые, как свинец, глаза, что
придавало его лицу твердое, стальное выражение. Губы его перестали
улыбаться и сжались в жесткую складку.
- Сеньор кавалер! - произнес он злобно, чуть ли не дыша мне прямо в
лицо. - Сеньор кавалер, надеюсь, ваша милость хорошо слышал и оценил
значение того, что я только что сказал.
- Я не совсем понимаю, о чем идет речь. Прошу повторить.
- Я заверил вашу милость, что пощажу ваших людей и не трону их.
- Ах так! Спасибо за доброту, дон Эстебан.
- Но я иду на это с расчетом, что в интересах сеньора помочь мне
собрать пятьдесят человек.
- А если и я, подобно аравакам, не сумею оценить своего блага, так ли
уж тяжек будет мой грех?
- Теперь я не понимаю, ваша милость! Говори ясней!
- Если я не помогу вашей милости?
Дон Эстебан прищурил глаза, словно целился в меня из невидимого
ружья.
- Не думай, сударь, что и прежде я не замечал твоих шуточек! Теперь
же ты явно издеваешься! Ладно, тогда шутки в сторону! Если ты не сделаешь
того, о чем тебя просят, может случиться, я вспомню, что советовал мне
Конесо относительно твоих людей.
- Это угроза?
- Как угодно, сударь, возможно, и угроза!
Изобразив на лице крайний испуг, я покачал головой... и разразился
громким смехом.
- Пусть сударь соблаговолит простить меня за дурные манеры, но в
голову мне пришла забавная мысль: а что, если и мои люди сбегут в лес, как
и прочие, что тогда?
- А разве ты не в моих руках как заложник?
- А если и я убегу?
- Ничего не выйдет, ваша милость: мои люди знают дело и отлично
стреляют.
- Позволь, сеньор, обратить внимание твоей милости на то, что и у
моих людей есть ружья.
Дон Эстебан пренебрежительно пожал плечами.
- Ха, индейцы - скверные стрелки!
- А может быть, не все!
Мы продолжали стоять - слишком уж долго! - на том же месте, где
обменялись рукопожатием, в десятке шагов от главного тольдо. Под этим
просторным навесом, ожидая нас, сидел на табурете Конесо, рядом с ним
стоял Манаури, как переводчик, и тут же вожди Пирокай и Фуюди, а за ними
несколько лучших воинов при оружии. Шамана Карапаны видно не было.
- Прежде чем ответить вашей милости, - обратился я к испанцу, вновь
становясь серьезным, - прежде чем произнести свое последнее слово
относительно позиции, какую я займу по поводу сделанного предложения,
позволь мне сначала поговорить с людьми, отобранными в Ангостуру, и
разобраться в обстановке.
Дон Эстебан с минуту колебался, но, заметив мою усмешку и не желая
показаться трусом, поспешил согласиться:
- Пожалуйста...
Я подозвал к себе Манаури и, направляясь к группе пленников, попросил
его коротко рассказать, что здесь происходило до моего прихода. Вождь
подтвердил все, что я уже знал от Арипая и дона Эстебана. Когда он
закончил, я переспросил:
- Эти двадцать три человека под охраной действительно все наши
сторонники, от которых Конесо хочет избавиться?
- Все, как один.
- Ни одного из своих Конесо не дал?
- Ни одного.
- Вот дрянь!.. А те шесть воинов, что стоят с оружием за спиной
Пирокая и Фуюди, кто они?
- Охрана верховного вождя. Трое из них - сыновья Конесо, один - мой
племянник, сын Пирокая, два других - братья Фуюди: сплошь близкие
родственники.
- Поглядывай за ними, как бы они не пустили предательской стрелы. А
пока иди к Вагуре, возьми мой мушкет и сразу же возвращайся! Мушкет
заряжен картечью. Потом пойдем вместе к пленникам...
- А дон Эстебан разрешит?
- Уже разрешил.
- Глупец!
- Нет, не глупец: слишком самоуверен и хвастлив.
- Будем драться, Ян?
- Пока не знаю. Может, удастся избежать...
Едва Манаури вернулся, мы тут же направились к несчастным, окруженным
стражей. Они стояли посреди поляны, сбившись в жалкую беспомощную кучку,
теснимую со всех сторон индейцами чаима. Чаима выглядели воинственно. Это
были воины-карибы, жившие на льянос' к северу от Ориноко. На груди у
каждого висел латунный крестик вместо обычных талисманов - они и впрямь
были христианами.
[' Л ь я н о с - (от исп. llano - равнина) - тип саванны на
северо-востоке Южной Америки.]
Пленники, заметив, что я направляюсь к ним, подняли головы и
оживились, словно стряхнув с себя оцепенение. В глазах у них вспыхнули
проблески надежды.
- Вы по доброй воле идете с испанцами? - спросил я у них.
Вопрос прозвучал чуть ли не как оскорбление или насмешка: все бурно
запротестовали.
- А если так, то отчего вы не убежали, отчего не защищались?
Один из пленников постарше, лет тридцати, ответил:
- Мы не могли, господин, они напали на нас неожиданно. Некоторым
удалось, а нам нет.
- Я хочу вас спасти! Но если я вступлю с испанцами в бой, вы нам
поможете?
Они сразу же ожили, прежней угнетенности как не бывало. Обеспокоенные
чаима подступили к нам ближе, схватившись за оружие.
В это время Арнак шепнул мне, что от главного тольдо к нам
направляется сын Конесо.
- Его послали за нами следить, - проговорил я. - Лучше им не знать, о
чем мы говорим. Иди, Арнак, ему навстречу и во что бы то ни стало верни
назад.
- А если он не послушает?
- Сделай так, чтобы послушал! До кровопролития не доводи, понятно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215