Вот она идет по улице, останавливается около витрин, а потом спешит дальше, один Бог знает куда.У нее были отец, мать. Позднее, в школе — подружки и приятели. Потом самые разные люди окружали ее, звали по имени. А теперь, когда ее нет в живых, оказалось, что все о ней забыли, как-будто она никогда и не жила на свете.— Было очень трудно?— Что?!— Найти похожую.— Нет, только немного неловко. Меня окружила дюжина девиц, и когда я показал им платье, каждая захотела его примерить.— При тебе?— Они к этому привыкли.Доблестный Лапуэнт после двух лет работы в полиции еще не разучился краснеть!— Пошли фотографии во все провинции.— Я позволил себе сделать это, не дожидаясь вашего распоряжения.— Прекрасно. А во все комиссариаты здесь, в Париже?— Полчаса назад.— Соедини меня с Лоньоном.— Звонить в округ?— Нет, домой.Через минуту в трубке раздался голос:— Инспектор Лоньон слушает.— Это Мегрэ.— Я понял.— Я распорядился послать фотографии в ваш комиссариат А через час или два они будут в газетах.— Патрон хочет, чтобы я повторил свой обход?Мегрэ был бы изрядно растерян, если бы его попросили объяснить, почему он не верит, что этот обход может дать какой-то результат. Ведь визит к мадемуазель Ирэн, происхождение голубого платья, час, в который нашли тело, — все говорило о какой-то связи происшедшего с районом ночных увеселительных заведений.Что другое, как не намерение пойти туда, куда принято ходить только в вечернем туалете, могло заставить незнакомку бегать в девять вечера по Парижу в поисках платья? Спектакли в театрах уже давно начались. К тому же во все театры, за исключением Оперы и премьер, можно было бы пойти и в обычной одежде!— На всякий случай попробуйте. Прошу вас обратить особое внимание на ночные такси.Мегрэ положил трубку. Лапуэнт застыл на месте, ожидая указаний, но комиссар не имел никакого представления о том, что делать дальше. Опять же на всякий случай он позвонил на улицу Дуэ.— Мадемуазель Ирэн?— Да, я.— Вы не нашли адрес?— А, это месье комиссар… Нет! Искала везде. Я могла и выбросить этот листок или записала на нем размеры какой-нибудь клиентки. Но зато я вспомнила, как ее звали. Абсолютно уверена, что Луиза. Фамилия начинается тоже на Л, как там… Вроде Ла Монтань или Ла Брюйер… Может быть, и не так, но очень похоже.— Мадам не заметила, был ли среди мелочей, которые она перекладывала из своей сумочки в ту, серебряную, какой-нибудь документ?— Нет.— А какие-нибудь ключи?— Минуточку. Сдается мне, что ключ я видела. Это была не связка, а один маленький медный ключик. Мегрэ услышал, как она позвала:— Вивьен, иди сюда!Что она говорила своей невольнице (или подопечной, бог ее знает), он не слышал.— Вивьен тоже кажется, что она видела ключ.— Плоский ключик?— Да, месье знает, сейчас почти все такие.— Денег у нее не было?— Несколько свернутых купюр. Немного, может, две или три. По сто франков. Я еще подумала, что с такими-то деньжищами не разгуляешься.— И ничего больше?— Нет, это все.В дверь постучали. Это был Жанвье. Увидев лежащие на столе сним ки, он вздрогнул так же, как и Мегрэ.— Вы нашли ее фотографию? — удивился он. Потом поднес снимки ближе к глазам. — Это ребята сверху смастерили? — и шепнул:— Интересная девушка.И все равно они не знали о ней ничего, помимо того, что ее никто не узнал, кроме хозяйки пыльного магазинчика.— Что будем делать?Мегрэ мог только пожать плечами и ответить:— Ждать! Глава третья, о служанке, которая не умеет разговаривать по телефону, и о великосветской даме с улицы Клиши
Хмурый и разочарованный, Мегрэ сидел в конторе до самого вечера. В семь он сел в автобус, который привез его домой, на бульвар Ришар-Ленуар. На круглом столике лежала газета, открытая на полосе с фотографией незнакомки. В заметке не преминули сообщить, что делом занимается комиссар Мегрэ.Жена его ни о чем не спрашивала, и не пробовала занимать его разговорами. Когда они заканчивали обедать и уже приступили к десерту, мельком взглянув на жену, комиссар с удивлением заметил, что она тоже неспокойна. Но ему и в голову не пришло, что забота у них общая. Потом он сел в кресло, зажег трубку и начал просматривать газету. Мадам Мегрэ убирала со стола и мыла посуду. Только когда она села напротив мужа с корзинкой, полной носков и чулок для штопки, он взглянул на нее украдкой пару раз и равнодушно, как бы не придавая этому никакого значения, сказал вполголоса:— Не скажешь ли ты мне, в каких случаях молодая девушка может ощущать жгучую потребность в вечернем платье?Он не знал, о чем жена все время думает, но, услышав легкий вздох облегчения, мог бы поклясться, что она ждала именно этого вопроса.— Над чем тут задумываться? — сказала она.— Что ты имеешь в виду?— Например, мужчине не пришло бы в голову надеть смокинг или фрак без определенной цели. С девушками по-другому. Когда мне было тринадцать лет, я проводила целые часы, подгоняя для себя украдкой старое вечернее платье, которое мать уже выбросила.Он с интересом посмотрел на жену, как будто неожиданно открыл неизвестную черту в характере своей спутницы— Временами, по вечерам, когда все думали, что я сплю, вставала, надевала его и любовалась собой перед зеркалом. А один раз, когда родители ушли, я надела это платье и мамины туфли и дошла аж до угла.Мегрэ молчал, не замечая, что жена порозовела от нахлынувших воспоминаний.— Тебе было тринадцать, — произнес он вскоре.— Одна из моих теток, тетка Сесиль, — ты не знал ее, но я часто тебе о ней рассказывала, — та, которая несколько лет была очень богата, пока ее муж не растратил все ее состояние, часто закрывалась в своей комнате, часами причесывалась, наряжалась, будто собиралась идти в Оперу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34