Признались в три часа ночи. А сидели в этой комнате долго — тридцать часов.Мегрэ сел и начал раскладывать на столе свои трубки, будто хотел выбрать лучшую.— А ты раскололся через четыре часа. Мне-то все равно. Нас тут много, мы можем меняться. И времени у нас сколько угодно. Он набрал номер пивной «Дофин».— Это Мегрэ. Не могли бы вы прислать бутерброды и пива. На сколько человек?..Мегрэ вспомнил, что Жанвье тоже не завтракал.— На двоих. Да, сейчас. Ладно, четыре светлого.Закурив трубку, Мегрэ подошел к окну и стал наблюдать за машинами и пешеходами на мосту Сен-Мишель.Альберт достал сигарету, закурил тоже, стараясь унять дрожь в пальцах. Он тянул время, взвешивая все «за» и «против».— Что вы хотите узнать?— Все.— Я сказал правду.— Нет.Мегрэ даже не повернулся, чтобы на него посмотреть. Могло показаться, что стоит человек, которому больше нечего делать, как покуривать трубочку и внимательно изучать уличное движение.Альберт замолчал. Он молчал так долго, что посыльный из пивной Уже принес поднос и поставил его на край стола.Мегрэ открыл дверь в комнату инспекторов:— Жанвье! Жанвье явился.— Соединят минут через двадцать.— Бери. Это нам принесли.И одновременно дал ему знак, чтобы пошел есть в свою комнату. А сам сел поудобнее и тоже занялся едой. Они поменялись ролями. Теперь ел Мегрэ, а Альберт смотрел.Казалось, что комиссар совершенно забыл о нем, что он целиком поглощен едой и пивом. Взгляд его бродил по разложенным на столе бумагам.— Вы настаиваете на своем, месье?Мегрэ кивнул с полным ртом.— Месье думает, что я расколюсь?Мегрэ пожал плечами, давая понять, что ему это безразлично.— Почему вы дали приказ Растяпе возвращаться?Мегрэ усмехнулся.Альберт с бешенством раздавил в руке сигарету. Наверное, обжег себе пальцы, потому что выругался:— Дерьмо!Он не мог сдержать волнения. Встал, подошел к окну и, прижав лоб к стеклу, стал смотреть на улицу. Потом он решительно повернулся. Его нервозность исчезла, напряжение спало. Без разрешения он глотнул пива из стоящей на подносе кружки, вытер рот и сел. Это была последняя демонстрация характера и независимости.— Как вы догадались?Мегрэ спокойно ответил:— Я не догадывался. Я знал это с самого начала. Глава девятая, в которой оказывается, что лестница может играть важную роль, а дамская сумочка — еще более важную
Мегрэ попыхивал трубкой и молча смотрел на Альберта. Можно было подумать, что он держит паузу, как актер, чтобы придать больший вес словам, которые произнесет через мгновение. Но он не играл. Лицо бармена расплылось у него перед глазами. Мыслями комиссар был с Луизой Лабуан. Все то время, проведенное в баре на улице Этуаль, пока Жанвье ходил вниз звонить, Мегрэ пытался вообразить себе, как она заходит в переполненный бар, одетая в бедненькое вечернее платье и бархатную, не подходящую к платью, накидку.— Видишь ли, — заговорил он в конце концов, — на первый взгляд твоя история безупречна, слишком правдоподобна, и я бы в нее поверил, если бы не знал эту девушку.Удивленный Альберт не мог удержаться от вопроса:— Так вы ее знали?— Сейчас могу сказать, что знаю ее хорошо.Даже сейчас, говоря это, комиссар видел, как она прячется под кроватью у мадемуазель Поре, как ссорится с Жанной Арменье в квартирке на улице Понтье. Он ходил вместе с ней из скучной комнатенки на улице Абукир в магазин на бульваре Мажента, где она работала на улице при любой погоде.Он мог бы дословно повторить каждую фразу о ней. И то, что рассказала консьержка, и то, что поведала вдова Кремье.Он видел, как она входит к «Максиму» и как через месяц пробирается между веселыми гостями в «Ромео».— Во первых, она не села около стойки. Чувствовала себя не в своей тарелке, так как все глазели на нее. Сразу было видно, что на ней поношенное платье.Во-вторых, она не заказывала мартини. Это твоя ошибка. Ты думал, что она такая же, как все твои посетительницы, и когда я спросил, что она пила, ты без колебаний ответил: «Мартини».— Она ничего не пила, — признался Альберт.— Она также не спускалась вниз, чтобы прочитать письмо. В таких барах, как твой, куда приходят только завсегдатаи, над лестницей нет никакой надписи. А если бы она и была, я сомневаюсь, что девушка набралась бы храбрости идти на виду у толпы подвыпивших мужчин.Газеты не опубликовали подробные результаты вскрытия. Было написано только, что в желудке убитой находился алкоголь, но не уточнялось, что это был ром. А коктейль «мартини» делается из джина и вермута.Мегрэ не торжествовал. И быть может, потому, что думал о Луизе. Говорил вполголоса, как бы самому себе:— Ты отдал ей письмо?— Отдал.— Хочешь сказать, конверт?— Да.— А в нем был лист чистой бумаги?— Да.— Когда ты открыл письмо?— Когда убедился, что Джимми сел в самолет, улетающий в Штаты.— Ты ездил за ним в аэропорт?— Да.— Зачем? Ты еще не был в курсе дела?— Если выпущенный из тюрьмы человек путешествует через океан только для того, чтобы сообщить девчонке какое-то известие, там должно быть что-то важное.— Письмо у тебя?— Я его уничтожил.Мегрэ верил, что Альберт уже не лжет.— Что было в письме?— Что-то в этом роде: «Может быть, до сих пор я мало о тебе заботился, но когда-нибудь ты поймешь, что это только ради тебя. Что бы ни говорили, не суди меня сурово. Каждый сам выбирает себе дорогу, часто тогда, когда еще не может понять, что хорошо, а что плохо, а потом бывает уже поздно.Можешь доверять тому, кто отдаст тебе это письмо. Когда ты получишь его, меня уже не будет в живых. Пусть это тебя не огорчает, я уже в том возрасте, когда пора умирать.Успокойся, так как с этого времени ты забудешь, что такое нищета. Как только сможешь, получи заграничный паспорт и поезжай в США Бруклин — одно из предместий Нью-Йорка, ты, наверное, проходила это в школе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34