Оставила записку, что никогда не вернется.— Ей еще не было шестнадцати лет?— Ровно шестнадцать. Исчезла в день рождения и с тех пор не давала о себе знать.— Мать не сообщила в полицию?— Нет. Кажется, не была даже очень огорчена.— Не узнавала, что с ней?— Через некоторое время получила письмо, в котором некая мадемуазель Поре с улицы Шмен-Вер писала, что нужно лучше воспитывать свою дочь и не пускать ее одну в Париж. Не знаю точного адреса этой Поре. Мадам Лабуан обещала, что вечером отыщет его.— Я знаю, где ее искать.— Месье ориентируется в ситуации?— Более или менее.Мегрэ посмотрел на Приоле, который слушал разговор. Одна и та же информация пришла из двух разных источников одновременно.— В котором часу ты с ней встретишься?— Как только она вернется в Ниццу. Это может быть и в семь вечера, и в двенадцать ночи, с тем же успехом Все зависит от рулетки.— Позвони мне домой.— Слушаюсь, патрон. Мегрэ положил трубку.— Исходя из того, что говорит Ферэ из Ниццы, особа, у которой жила Жанна Арменье на улице Шмен-Вер, — некая мадемуазель Поре. И она знала Луизу Лабуан.— Ты поедешь к ней?Мегрэ открыл дверь.— Жанвье, ты со мной?Минутой позже они уже были в автомобиле. Доехав до улицы Шмен-Вер, остановились перед лавочкой с лекарственными травами. В полутемном магазинчике, где приятно пахло зверобоем, за прилавком стояла жена Люсьена.— Чем могу служить, месье комиссар?— Мадам знает Жанну Арменье?— Вам муж рассказал!? Я говорила ему о ней как раз сегодня утром, в связи с той свадьбой, о которой писали в газетах. Сногсшибательная девушка!— Как давно вы ее видели?— Да уж года три прошло. Минутку. Это было еще до того, как муж получил прибавку. Значит, три с половиной. Была еще молоденькая, но уже такая женственная, с такими формами, что все мужчины оглядывались на нее на улице.— Она жила в соседнем доме?— У мадемуазель Поре. Это моя хорошая клиентка, телефонистка. Жанна Арменье — ее племянница. Мне кажется, что они не слишком ладили, и девушка решила жить отдельно.— Как вы думаете, мадемуазель Поре сейчас дома?— Если не ошибаюсь, на этой неделе она работает с шести утра до-трех дня. У вас есть шанс ее застать.— Живет ли здесь мадемуазель Поре? — спросил Мегрэ у консьержки соседнего дома.— Третий этаж направо. Кто-то у нее есть, — ответила консьержка.В доме не было лифта. Вместо электрического звонка на двери висел шнурок. Когда его потянули, где-то в дальней комнате колокольчик издал хилый, еле слышный звук.Дверь сразу отворилась. Худая черноглазая женщина с резкими чертами лица сурово посмотрела на них:— Чего изволите, господа?Мегрэ только собирался ей ответить, как увидел в глубине квартиры Лоньона.— Извините, Лоньон. Вот не думал, что здесь встретимся. Растяпа отрешенно взглянул на них. Мадемуазель Поре процедила:— Господа знакомы?Наконец она удосужилась пропустить их в квартиру. Пахло кухней. В крошечной столовой их стало четверо. И как они только там поместились?— Вы давно здесь, Лоньон?— Только что пришел.Было неуместно интересоваться, откуда он узнал адрес.— Вы уже начали?Мадемуазель Поре перебила комиссара:— Это я уже начала объяснять этому господину, что мне известно, но не закончила. Если, увидев фото в газете, я не пошла сразу в полицию то только потому, что не была уверена, что это именно она. За три с половиной года человек может измениться, тем более в этом возрасте. В конце концов я не люблю вмешиваться в чужие дела.— Жанна Арменье — ваша племянница?— Речь шла не о Жанне, а о ее подружке. Если месье интересует Жанна, то она — дочь моего единокровного брата, но я никогда не воспитывала ее.— Она родом с юга?Постольку поскольку, если месье считает, что Лион — это юг. Мой бедный брат работает на прядильной фабрике. После смерти жены он сам не свой.— Когда она умерла?— В прошлом году.— Жанна Арменье приехала в Париж четыре года назад?— Да, почти четыре года. Лиона ей уже было мало. Ей было семнадцать лет и очень хотелось независимости. Они все теперь такие. Брат написал мне, что не может удержать дочь, раз она решила уехать, и спрашивал, не согласна ли я взять ее к себе. Я ответила, что, конечно, да и что даже помогу ей найти работу.Она тщательно выговаривала каждую букву, как будто все, что хотела сообщить, имело огромную важность.Глядя на них по очереди, мадемуазель Поре неожиданно спросила:— Раз вы все из полиции, почему же вы пришли не вместе?Что можно было ответить? Лоньон опустил голову, а Мегрэ сказал:— Мы работаем в разных отделах.С претензией на великосветскость, она продолжала, глядя на импозантную фигуру Мегрэ:— Мне кажется, что месье здесь главный. В каком вы звании?— Комиссар.— Так это вы — комиссар Мегрэ?Когда он кивнул головой, ему был сразу же предложен стул.— Садитесь, пожалуйста. Я все-все рассажу. На чем я остановилась? Ах, да, на письме от брата. Могу его найти, если месье пожелает. Переверну все письма от родственников.— Спасибо. Это не обязательно.— Как вам угодно. Если вкратце, то получила письмо, ответила, и однажды утром, полвосьмого, племянница появилась у меня. Уже по одному этому можно судить о ее характере. Есть несколько прекрасных дневных поездов, а она приехала ночным. Это, видите ли, более романтично! К счастью, я работала во вторую смену. Но это так, между прочим. Не говоря уже о том, во что она была одета и какая у нее была прическа! Я ей сразу сказала без обиняков, что если она не хочет, чтобы на нее весь квартал показывал пальцем, она должна изменить свой, с позволения сказать, стиль. Квартира, а я здесь живу уже двадцать лет, не большая и не шикарная, но все-таки две спальни у меня есть. Одну я отдала в распоряжение Жанны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34