Я колебалась почти неделю, а потом все-таки написала письмо. У меня есть копия. Не знаю, какие были последствия. По крайней мере, мать не может сказать, что я ее не предупреждала. Хотите прочитать?— Это не обязательно. У вас были встречи с племянницей после ее ухода?— Она никогда не приходила, чтобы проведать меня, ни разу ей не пришло в голову хотя бы прислать мне новогоднее поздравление. Думаю, что молодежь вся такая. Я все сообщила моему брату, который ничего не понял. Уж его она умеет обработать. Время от времени пишет ему, что живет хорошо, что есть работа, и в каждом письме обещает, что скоро его навестит.— И что, так и не навестила?— Один раз, на Рождество.— Кроме нее в семье есть дети?— Был брат, но он умер в санатории. Если вкратце… Мегрэ начал машинально считать эти обороты.— Она совершеннолетняя. Может быть, и рассказала отцу о своей свадьбе. Мне он об этом не сообщил. Я узнала только из газеты. Но вот что интересно, обратили ли вы внимание, месье, что ее подружку убили как раз в день свадьбы!— Они не общались?— Откуда я знаю? Но если месье меня внимательно слушал, он мог понять, что такая девушка, как Луиза, так просто не отвяжется от подруги. Та, что живет нахлебницей и прячется под кроватями, не погнушается ничем. А этот Сантони, очевидно, богатый человек…— И неужели вы с племянницей ни разу не виделись за три года?— Немного больше, чем три года. Один раз, в прошлом году, кажется, в июле, я увидела ее в поезде. Это было на вокзале Сен-Лазар. Я решила выбраться на целый день в Мант-ла-Жоли Мант-ла-Жоли — дачная местность недалеко от Парижа.

. Стояла прекрасная погода. Я очень скучала по природе, а тут как раз выходной. На соседнем пути стоял великолепный экспресс на Довиль Довиль — модный курорт на берегу Ла Манша.

. Наш поезд уже тронулся, когда в окне экспресса мелькнула Жанна. Она показала на меня пальцем кому-то, кто был рядом с ней, и в последний момент сделала в моем направлении иронический жест.— Она ехала с женщиной?— Не успела заметить. Увидела только, что Жанна была шикарно одета, а в этом экспрессе были только вагоны первого класса.Жанвье, как всегда, делал записи, очень короткие, так как всю ее болтовню можно было изложить несколькими словами.— Когда племянница жила у вас, вы были не в курсе, есть ли у нее друг?— Судя по тому, что говорила, она не встречалась ни с кем. Но трудно верить девушке, которая прятала под кроватью неизвестно кого.— Большое вам спасибо.— Это все, что месье хотел узнать?— А у вас есть еще что-то?— Может быть, я еще что-то вспомню…Не без сожаления она смотрела, как все трое исчезают в дверях. Ей так хотелось рассказать что-нибудь еще…Лоньон пропустил вперед Мегрэ с Жанвье и спускался последним. Внизу комиссар не мог сразу придумать, что сказать Растяпе.— Извините, старина… Если бы я знал, что вы здесь…— Это не имеет значения.— Вы проделали огромную работу. Не исключено, что теперь дело пойдет значительно быстрее, просто помчится галопом.— Это значит, что я больше не нужен.— Я этого не говорил.Жена Люсьена выглядывала из окна своего магазинчика.— Сейчас ничего конкретного для вас нет. Было бы неплохо, чтобы вы немного отдохнули и занялись своим бронхитом.— Это только обычная простуда. Но несмотря на это, спасибо.— Вас подбросить?— Нет, я на метро.Лоньон умышленно подчеркивал разницу между ним, ездящим на машине, и собой, который тащится на метро и, поскольку близилось к шести, будет мучиться в переполненном вагоне.— Ну, хорошо. Если вам что-нибудь станет известно, позвоните. Я тоже буду информировать вас обо всем.Сев в машину рядом с Жанвье, Мегрэ вздохнул:— Бедный Лоньон! Дорого бы я заплатил, чтобы с ним не встречаться.— Возвращаетесь на набережную, патрон?— Нет. Подвези меня домой.Мегрэ жил совсем рядом, и у них не было времени, чтобы обсудить только что услышанное. Оба думали о шестнадцатилетнем подростке под кроватью.Вдова Кремье считала ее гордой зазнайкой, которая ни на кого не обращала внимания. Служанка семьи Лаше, Роза, видела ее просиживающей долгие часы в одиночестве на скамейке перед собором Святой Троицы. Одна она приходила к мадемуазель Ирэн. Никто не сопровождал ее к «Ромео». Одна оттуда вышла, отказавшись, несмотря на дождь, ехать на такси, водитель которого видел ее на площади Сен-Огюстен, а позднее на углу Сен-Оноре…А потом было только мертвое тело, лежащее на мокром асфальте площади Вэнтимиль. Не было на ней уже ни взятого на прокат бархатного пальто с капюшоном, ни вышитой серебром сумочки, а на одной ноге не хватало туфли на высоком каблуке.— До завтра, патрон.— До завтра, старина.— Будут указания?Не было возможности допросить Жанну Арменье, новоиспеченную мадам Сантони, проводящую медовый месяц во Флоренции.— Вечером жду звонка из Ниццы.Было еще много темных мест, на которые необходимо пролить свет. И где-то рядом был тот, кто сначала убил девушку, а потом положил ее труп на площади Вэнтимиль. Глава шестая, в которой рассказывается о странном отце и угрызениях совести Мегрэ
За обедом мадам Мегрэ рассказывала что-то о дочке соседки по лестничной клетке, как она первый раз сходила к зубному врачу и сказала… Что она там сказала? Мегрэ слушал в полуха, а сам смотрел на жену, голос которой звучал, как знакомая приятная музыка. Мадам Мегрэ замолчала и спросила:— Разве не забавно?— Да-да, очень смешно…Мыслями комиссар был где-то далеко. Такое с ним случалось часто. Он смотрел тогда на собеседника широко раскрытыми неподвижными глазами. Те, кто плохо его знал, даже не подозревали, что Мегрэ смотрит на них, будто на меняющиеся в темной глубине сцены декорации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34