И трижды вы сами меня...
- А ну тебя! - рассердился Дейбель. - Я тебя просто не понимаю. Ты жив, чего тебе еще? Как-никак ты в концлагере, не чудо ли, что ты вообще не загнулся?
Они дошли до покойницкой, Имре вежливо придержал дверь, Дейбель, насупившись, прошел вперед. На полу в разных позах лежало шесть голых трупов. Только у двоих было на левом бедре чернильным карандашом написано имя - это были те, что умерли сегодня ночью в бараках. Другие четверо умерли на апельплаце, сразу же по приходе, еще не опознанные. Врач посмотрел, нет ли у них на руке освенцимской татуировки, но не нашел.
- Займись зубами, - сказал эсэсовец. - Все остальное не важно. - Он вытащил из-за обшлага листок, послюнил карандаш и ученическим почерком переписал себе фамилии умерших: "Франтисек Бонди, барак 17" и "Наум Блатт, барак 23".
Врач уже наклонился над последним трупом.
- Ну как, Имре?
- Разрешите доложить, что обнаружено только четыре зубных протеза. Из одного, я, очевидно, смогу сделать два. Всего будет пять.
Дейбель стоял над ним.
- Семь, мне нужно семь!
Имре перекладывал из руки в руку старые зубоврачебные щипцы.
- Сожалею, герр обершарфюрер, но...
- Семь, слышишь? У этого Франтисека ничего нет?
Врач опустил глаза.
- Да, именно у него ничего нет.
Дейбель взглядом знатока оглядел тело.
- Ему за сорок... Франтисек - это чешское имя, а? Наверняка у него был золотой зуб. Не вынуждай меня...
Имре взглянул ему в глаза.
- Вас не обманешь, герр обершарфюрер. У Франтисека действительно был золотой зуб, пятый верхний. Но он исчез.
- Ага! - Дейбель упер руки в бока. - Это ты постарался! Давай сюда зуб!
- Я впервые вижу этого мертвеца, честное слово.
- Скажи мне еще раз "честное слово" - и я тебя пристрелю. Какая может быть у тебя честь, дерьмо! Где ты спрятал зуб?
- Он, очевидно, был вырван в бараке. Спросите блокового.
Эсэсовец замахнулся, но опустил руку.
- Ты от меня не уйдешь. Если ты врешь, не выйти тебе живым из мертвецкой. Можешь выбрать себе здесь место среди них, - носком сапога он ткнул в сторону трупов. - Вырви пять зубов, о которых ты сказал, а я пока зайду в барак. Шестой я найду, но седьмого у нас так и нет. Его ты достанешь из старых запасов, слышишь?
Имре поднял взгляд от своих щипцов.
- Герр обершарфюрер, еще два слова. Считаю своим долгом...
- Ну скорее, в чем дело?!
- Кто-то пользовался этими щипцами и слегка погнул их. Видно, не умеет с ними обращаться. Может быть, ими просто вытаскивали гвоздь, а может быть, и...
- Разве ты не держишь щипцы у себя?
- Никак нет. Зубоврачебные инструменты и бормашина, как вы изволите знать, хранятся в конторе.
- Неужели кто-то из конторы... Впрочем, почему бы и нет? Фриц и Хорст закапывали той ночью мертвых у станции. А?
В глазах врача мелькнула искорка надежды и страха.
- Не знаю, не могу сказать, - быстро пробормотал он. - Вы сами обо всем догадались, а я, право, не знаю...
- Прекрасно, - усмехнулся Дейбель и пошел к двери. - Приходи с зубами в контору. Я буду там.
В конторе был только Фредо.
- Где Фриц? - еще в дверях спросил Дейбель.
- На стройке, - стоя навытяжку, доложил грек.
Дейбель сбежал по ступенькам, вытащил из-за голенища кусок красного кабеля и швырнул его на стол.
- Немедля приведи сюда блокового из семнадцатого барака, а потом Фрица... Погоди, покажи-ка мне койку Фрица.
Грек отодвинул занавеску и пропустил эсэсовца в глубину конторы.
- Первая налево.
- Хорош свинюшник! - буркнул Дейбель при виде неприбранных постелей. Ладно, иди, пошли мне тех двоих, а сам стой у дверей и никого не впускай.
За занавеской было четыре постели, настоящие койки на четырех ножках, хотя и сбитые наскоро из досок. Две стояли у левой стены, две - у правой. У средней стены торчал хромой стул, на который обычно садились пациенты дантиста Имре. Тут же стояла старенькая бормашина с ножным приводом. В окно был виден участок, где строили бараки. С момента прихода Дейбеля в лагерь там шла лихорадочная работа.
Но Дейбелю было, конечно, не до надзора за стройкой. Он поглядел на койку под окном. Это была койка Хорста. Над ней висела фотография немецкого семейства в деревянной рамке, угол которой был украшен ленточкой Железного креста. Хорст получил этот крест в 1939 году в Польше, а потом за разные проступки угодил в лагерь. О награде Железным крестом у него был документ, но носить этот орден здесь, в лагере, Хорст, разумеется, не мог, а против ленточки на рамке лагерное начальство не возражало.
Дейбель подошел к соседней койке, принадлежавшей Фрицу, и сорвал с нее одеяло. Под ним оказалось еще одно и тощий соломенный тюфяк.
Эсэсовец скинул все это на пол. Осталась деревянная койка с поперечными досками. На них ничего не было. Дейбель промял ногами тюфяк, но нигде не ощутил твердого предмета и не услышал подозрительного хруста. "Хитер, сволочь", - произнес он вслух и, услышав шорох в дверях, быстро повернулся и вышел в переднее помещение.
По ступенькам спускался блоковый из семнадцатого барака, француз, по прозвищу Жожо. Он стал навытяжку, отрапортовал свой номер и ждал.
- Сказали тебе, что будет худо? - спросил Дейбель и потянулся за кабелем.
Француз не знал, что ответить.
- Ты вынул все из карманов перед тем, как идти сюда?
Жожо ухмыльнулся.
- Так делает каждый старый хефтлинк.
Дверь снова открылась, вошел Фриц, румяный, как всегда, с черным чубом, свисающим на лоб. Он улыбался и вместо обычного рапорта сказал просто:
- Герр обершарфюрер вызывал меня, я здесь.
Дейбель быстро перевел взгляд на француза.
- Ты мне нужен, Фриц, поди сюда. Этот сукин сын украл сегодня ночью золотой зуб, вырвал у какого-то Франтисека, который умер в его бараке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155