Кто это, собственно, лежит здесь в темной землянке? Над землей я или под землей? А может быть, правильнее спросить, что тут лежит? Перестанет мой организм функционировать и распадется на составные части, именно здесь, в Гиглинге?
Какое противное, булькающее слово - "Гиглинг"! Каждый звук "г" словно продирается к болезненному месту между гортанью и небом, к этому месту моего тела,, где сейчас для меня сосредоточился весь мир. В центре этого участка ватный язык все время описывает овал. Овал, овал, овал..."
* * *
Карльхен был куда более нетерпеливый пациент, чем Феликс. Он честил на чем свет стоит темноту и просил Оскара, хотя бы на ощупь, определить, нет ли перелома. Но едва врач взял его за руку, капо снова взвыл и запросил пощады.
Стали ждать света. Доктор Антонеску засунул руку под рубаху и скреб волосатую грудь. Все тело у него тесалось. Он прикрыл глаза и стал мечтать о белом костюме, белых носках и туфлях, о никелированных кранах и журчащем душе, о ванной с брызгами воды на белых кафельных стенах.
- А работать сейчас дома, в хирургической клинике, тоже стоило бы изрядной трепки нервов, - неожиданно сказал он. - Что бы мы делали, если бы во время серьезной операции вдруг погас свет?
Четверо врачей удивленно подняли головы и дружно рассмеялись. Сами не понимая, почему слова румынского коллеги показались им такими забавными, они хохотали, как расшалившиеся студенты.
- В чем дело? - проворчал Антонеску и в темноте нащупал плечо своего друга. - Я неудачно выразился по-немецки, что ли?
- Нет, нет, Константин, - успокоил его маленький Рач, - по-немецки это было правильно... - И он опять не смог сдержать смеха.
- Значит, вы спятили, вот что! - рассердился румын. - Потемки во время серьезной хирургической операции - что в этом смешного? - Он встал и, топая, пошел к двери. Рач поспешил за ним.
- Не сердись, Константин. Все это только потому, что ты в этой дыре, где даже нет пола, вспомнил о чистом операционном зале... И вообще, зачем ты создаешь себе ненужные заботы?
Оба вышли из барака. С минуту было тихо. Сидевший у окна Оскар воскликнул;
- Фонари на ограде уже горят. - Тотчас вспыхнул свет и в лазарете.
- Ну, показывай свою лапу, - грубо сказал Оскар капо Карльхену.
Рукав Карльхена был весь в крови, лохмотья прилипли к телу. Он орал, когда их осторожно удаляли. Оказалось, что кости целы, только рука по всей длине была в кровоподтеках и ушибах.
- В другой раз не хватайся за падающий барак, - усмехнулся Оскар. Жалко, что тебя не стукнуло по голове, у нас одним убийцей было бы меньше.
Раненый морщился от боли и ворчал:
- Заткнись, Оскар, а то...
- Что? Пойдешь к конкуренту? Шими-бачи, иди-ка, прими от меня этого пациента.
Розовощекий венгр отмахнулся.
- А ну его! Так ему и надо. Это ему наказание за то, что сегодня утром он сломал челюсть мусульманину из четыряадцатого барака.
- Я? - в непритворном удивлении Карльхен вытаращил глаза. - Я даже не знаю, как надо бить, чтобы ее сломать. Честное слово, Шими-бачи, это не я, это кто-то другой.
- Молчи уж! - проворчал старый врач.
Оскар усмехнулся.
- Нет, так быстро бог не наказывает. Утром затрещина у клозета, а вечером на обидчика валится весь клозет... К сожалению, это не так. Я тоже подозревал Карльхена, но мне подтвердили, что в это время он еще спал.
Капо повернулся к Шими-бачи и высунул язык.
- А ты мне не поверил! Да разве я когда-нибудь боялся признать, что разрисовал чью-то морду? А тебе я вот что скажу, - обратился он к Оскару, который перевязывал ему руку бумажным бинтом. - Уж если это для тебя так важно, я помогу тебе выяснить, кто это сделал.
* * *
К утру погода стала еще хуже. Три барака, отхожее место и забор были почти готовы, когда около шести утра вдруг началась метель.
- Снег? Быть не может! Ведь еще только первое ноября!
- А чему удивляться? - сказал Мирек, инженер из города Млада Болеслава. - У нас дома снег иной раз бывает и в октябре. Ведь мы здесь вблизи Альп, высота, наверное, метров шестьсот над уровнем моря.
- Вот хорошо, что ты объяснил, доцент. От этого нам сразу стало теплее.
Послышался звон рельса, Мотика орал "Kaffee holen!", кругом повторяли этот возглас, Гастон, зевая, произнес "Cafe au lait!", а чех Франта из четырнадцатого барака не преминул повторить свое "Kafe, vole!" Штубендисты подняли воротники и побежали в кухню за кофе, остальные "мусульмане" остались лежать на нарах, ошалелыми совиными глазами поглядывая на снег за окном. Обладатели хорошей обуви прижали ее покрепче к себе и, кажется, даже улыбнулись. А тот, у кого обувь была худая, погрузился в мрачные мысли. Совсем босые - таких было человек сто двадцать - с немым ужасом созерцали снегопад.
Новый штубовой, Франта, еще не вернулся из кухни, когда в барак вбежал Зденек, бледный, невыспавшийся, но сияющий. В руках у него была дымящаяся кружка горячего кофе, от которого поднимался пар, в кармане восемь кусков сахару.
- Откуда ты? Где пропадал всю ночь? - посыпались вопросы, но Зденек, не отвечая, поспешил к Феликсу.
- Горячий кофе и сахар, гляди! - сказал он, подавая товарищу кружку, и бросил в нее все восемь кусочков сахару. - Размешай пальцем и пей.
Феликс приподнялся на локте и попробовал кофе. Он был горячий и сладкий. Феликс пил и глядел при этом на рукав Зденека. На рукаве виднелось что-то маленькое, бесцветное, с ножками.
- У тебя тут вошь, - сказал Феликс, он хотел было поблагодарить Зденека за кофе, но вместо благодарности почему-то с языка сорвались эти слова.
Зденек встревоженно взглянул на рукав.
- Никакая не вошь, это же снежинка! - засмеялся он. - Вон еще сколько их, погляди.
Это и верно были снежинки, одни шестигранные пропорциональные, другие несоразмерные и асимметричные, третьи сложные и ветвистые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155