Иолан повиновалась. Надзирательница подошла к ней. Россхаупт была на голову выше.
- Так тебе больше идет. Ты теперь похожа на мальчишку. Покажись, - она провела рукой по мягким, коротко остриженным волосам девушки. - У тебя красивые уши. Под волосами их, наверное, было бы не видно, - Россхаупт вдруг ухватила девушку за мочку левого уха и сильно дернула. Иолан испуганно вскрикнула.
- Не ори! - сказала надзирательница. - У тебя грязное ухо.
- Я его мыла... - Девушка заплакала.
- Плохо! Покажи ногти.
Иолан спрятала руки за спиной.
- У нас нет ножниц, и мыла очень мало...
- Показывай!
Иолан вытянула руки. Ногти у нее были обломанные и разной длины, но совершенно чистые.
- Свинья! - сказала надзирательница. - Я тебя проучу. Разве это чистота?! Противно сесть рядом с тобой! Покажи ноги!
Девушка смотрела на нее глазами, полными слез.
- Разуйся! Ну, пошевеливайся!
Иолан нагнулась, развязала шнурки и сняла деревянные башмаки с парусиновым верхом. Ступни у нее были узкие и очень пропорциональные, подъем высокий, пальцы длинные, кожа смуглая, чистая. На ногтях обоих больших пальцев надзирательница заметила какие-то пятнышки.
- Это что такое?
Иолан взглянула и улыбнулась сквозь слезы.
- Остатки лака... Еще не сошел... летом я была на курорте... - "Летом на курорте, - мечтательно подумала она. - О господи, еще этим летом!"
- Ах, вот ты какая! Красила ногти, соблазняла мужчин! Wie eine richtige geile Nutte! нем.)> А прикидываешься невинной.
Девушка покачала головой.
- Нет, нет, я не делала... того, о чем вы говорите. Все девочки в моем классе летом красили ногти... честное слово!
- Ну, здесь этому будет конец, о твоем воспитании позабочусь я. Знаешь ты, что это такое? - Россхаупт словно только и ждала этого момента: она вынула из сумки аккуратно свернутую плетку, взмахнула ею и улыбнулась, увидев испуг в глазах маленькой венгерки. - Так ты не знаешь, что это?
- Плетка для собаки, - прошептала Иолан.
- Какое там для собаки! - сказала эсэсовка. - Это для таких, как ты. Понятно? - b она слегка хлестнула девушку по икрам. Иолан подпрыгнула.
- Но по ногам я обычно не бью, - с расстановкой продолжала надзирательница. - В лагере бьют по заднице. По голой заднице. И на виду у всех. Перегнешься через стол, одна тебя держит за голову, другая за ноги, а третья бьет, вот так! - Она взмахнула плеткой и со всей силы хлопнула ею по столу. Звук был страшный.
- Нет, нет, - как безумная вскрикнула Иолан. - Меня еще никогда не били!
- Это и видно! - проворчала Роосхаупт и схватила ее левой рукой за горло. - Ты, я вижу, хорошая истеричка. Ну-ка, замолчи!
Она сказала это так угрожающе, что Иолан затихла, но тряслась, как в лихорадке, и чувствовала, что у нее стучат зубы.
Россхаупт отпустила ее.
- А для тех, кто часто ревет и вообще устраивает сцены, у меня есть кое-что получше, чем плетка. Вот, гляди, - она нагнулась и подняла деревянный башмак. - Возьму его и разобью в кровь твое смазливое личико!.. Ты была бы не первая, кого я убила вот этими руками, понятно? - и она стукнула девушку каблуком по лбу. Лицо эсэсовки налилось кровью, Иолан была бледна как мел.
- Обуйся, бери бумаги и пойдем, - сказала надзирательница и бросила башмак на ногу Иолан. Та вскрикнула "ой!" и тотчас закусила губы. Потом обула башмаки, вытерла слезы, повязала на голову платок и пошла за надзирательницей.
Плетка снова была спрятана в сумку. Визит Россхауптихи в остальные два почти пустых барака был коротким. Кое-где она проронила две-три фразы, потом повела секретаршу в контору мужского лагеря. Там сидели Хорст и Зденек. В глубине, за занавеской, Бронек занимался уборкой. Хорст отрапортовал, Россхауптиха улыбнулась ему: "А, мой немецкий красавчик!" Польщенный Хорст погладил усики.
- Ты ведешь картотеку? - строго обратилась надзирательница к Зденеку, перед которым стояло два ящика - картотека живых и картотека мертвых. Какой ты национальности? И почему у тебя не пришит треугольник?
- В Освенциме нам дали куртки без треугольников. Я чех, политический.
- Ein Tscheche? нем.)> - грубо засмеялась Россхаупт. - "У чехoв много блохoв", - сказала она по-чешски с сильным судето-немецким акцентом. - Не так ли?
- Не совсем, - улыбнулся Зденек. - Здесь, в Германии, у нас завелись еще и вши.
Это было дерзостью, и Зденек не получил оплеухи только потому, что надзирательницу обеспокоило слово "вши".
- Фуй, и у тебя тоже?
- Сегодня утром я нашел всего трех. Но если так пойдет и дальше, скоро их у нас будут тысячи.
Россхаупт записала на клочке бумаги "Произвести дезинсекцию", потом обратилась к испуганной Иолан, которая все еще стояла со слезами на глазах:
- Вот видишь, к этим мужикам нельзя подходить близко, они грязные. Ты сядешь вон там... - Она показала на свободное место Фредо. - Чех даст тебе карточки женского лагеря и чистые бланки, и ты снимешь копии. Работай молча, не вздумай ни с кем разговаривать, а то... в общем, сама знаешь, она взглянула на Хорста, который все еще стоял навытяжку. - А что мне делать с этим опасным щеголем? Не хочешь ли проводить меня на кухню?
- С удовольствием, фрау надзирательница! Прошу вас.
- Тебя я уже не считаю заключенным, - сказала она ему по дороге. - Ты ведь знаешь, что фюрер дает тебе возможность отличиться на фронте и загладить все твои проступки.
- Да, у нас поговаривают об этом... Я высоко ценю великодушие фюрера.
- Рада слышать. В Дахау мне сказали, что из вашего лагеря пойдет тринадцать человек.
- Jawohl! - сказал Хорст и запнулся. - То есть... к сожалению, нас только двенадцать. Сегодня утром выбыл самый бравый...
- Что с ним случилось?
- Умер. Представьте себе, убит, фрау надзирательница.
- Что ты говоришь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155