ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Если раньше они настаивали на том, что мир есть юдоль слез, то теперь, хотя и с некоторыми колебаниями, они склоняются к более оптимистическому взгляду на жизнь. Эта тенденция, между прочим, проявилась в СМФ Ф. Хатчесона.
На этом естественно было бы поставить точку, тем более один из оппонентов покинул поле боя. Однако следует заключительная, двенадцатая часть Диалогов. В ней представители нетрадиционных взглядов на религию демонстрируют, что хотя после оживленных споров каждый остается на своей позиции, у них есть общий пункт, на котором они могли бы сойтись.
Филон признается в своем глубоком внутреннем почтении к божественному существу, поскольку последнее открывается разуму посредством непостижимой целесообразности и искусной планомерности природы. Особенно его убеждает изучение анатомии человека. Итак, простота и одновременно изощренность целесообразного строения природы неотвратимо убеждает нас в существовании первоначального разумного творца. В письме, написанном в 1744 г., Юм признается, что отрицательно относится ко всему, что мы обыкновенно называем религией, за исключением правил морали и согласия ума с положением Бог существует (161.I, 162).
В соответствии с утверждаемым Юмом, правда, не всегда последовательно, познавательным приоритетом единичного субъекта и субъективности под истинной религией он подразумевал интимное, личностное отношение к Энигме, независимое от любых институционализированных форм религиозных верований. В предсмертном "интервью века", данном Д.Босуэлу, Юм прямо заявил, что верующий для него синоним подлеца, хотя и встречал несколько исключений, и что он потерял всякую веру в религию с того времени, как начал читать Локка и Кларка (151, 11).
Клеант продолжает настаивать на том, что теистический принцип представляет собой единственную космогоническую систему, которая может быть сделана ясной и полной, в то же время сохраняя сильную аналогию с тем, что мы ежедневно видим и испытываем в мире. Имеется в виду сравнение вселенной с машиной, изобретенной человеком. Поскольку отсюда следует, что антропоморфизм Клеанта устоял после всех разоблачений, собеседники возвращаются к началу дискуссии. Филон повторяет свою критику и предлагает теистам и атеистам постараться по крайней мере исцелиться от взаимной враждебности.
Клеант снова взывает к истинной, т. е. идеальной религии, которая должна управлять сердцами людей, делать их поведение человеколюбивым, внушать им дух умеренности, порядка и послушания. Но, к сожалению, религия зачастую берется за несвойственное ей дело и превращается в простое прикрытие политической борьбы и честолюбия.
Но такова судьба всякой религии за исключением философской и рациональной, указывает Филон, показывая тем самым, что главная опасность исходит от позитивных религий, а не интеллектуальных забав и игр в шарады на религиозные темы.
Из опыта известно, что малейшая капля природной (т. е. нерелигиозной) честности и благожелательности больше действует на поведение людей, чем самые высокопарные взгляды, внушенные теологическими теориями и системами. Естественная склонность человека непрестанно действует в нем, она постоянно присутствует в его духе и примешивается к каждому взгляду, каждому размышлению, тогда как религиозные мотивы делают это урывками, и вряд ли они вообще могут стать привычными для человеческого духа – подтверждение не врожденности религиозного чувства, его вторичности. К сожалению, в противоречие с номиналистическим принципом суждению придан статус универсального, между тем у фанатиков, если они не ханжи, дело обстоит иначе, хотя религиозное чувство и у них не врожденно, однако только урывками в их сознании появляются другие, нерелигиозные мотивы.
Альтернативой поведению фанатиков служит свободомыслие. Противно здравому смыслу воображать, что свободно пользуясь свои разумом мы чем-нибудь рискуем в будущей жизни.
Последнее слово скептика – воздержание от суждения по мистическим религиозным вопросам, если уж нельзя просто подождать, когда небо удостоит человечество "более обстоятельным" откровением, разъяснив ему природу, атрибуты и действия божественного объекта. Впрочем, это позднейшее добавление в тексте Диалогов.
Посмертно изданные "Диалоги о естественной религии", так же как и "Естественная история религии", вскрывают антропоморфную природу априорных и апостериорных аргументов относительно природы и атрибутов Бога, выдвигаемых рациональной теологией, и ставят в двусмысленное положение верующих в откровение. Оно остается вне критики, но и не может рассчитывать на «понимание» и поддержку разума. Следовательно, вера в него есть личный, иррациональный выбор субъекта.
Сочинение заканчивается суждением безмолвного свидетеля диалогов юного Памфила об услышанном, который благоразумно одобрил позицию Клемента(Хатчесона. Оно вовсе не обязательно совпадает с мнением самого автора. У каждого участника беседы есть взгляды, совпадающие с юмовскими. Но сквозная идея "Диалогов…" – критика наивного и осознанного антропоморфизма не монополизирована никем, даже Филоном, поскольку и он не замечает собственный антропоморфизм. Она проводится всеми участниками позитивно и негативно, посредством утверждения или отрицания антропоморфизма. Но «дерационализация» религиозных взглядов является, по сути, их секуляризацией и составляет важнейшую часть сверхзадачи методологии Юма, которая включает в себя критику метафизики вообще и наивного объективизма эпистемологий прошлого и настоящего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
На этом естественно было бы поставить точку, тем более один из оппонентов покинул поле боя. Однако следует заключительная, двенадцатая часть Диалогов. В ней представители нетрадиционных взглядов на религию демонстрируют, что хотя после оживленных споров каждый остается на своей позиции, у них есть общий пункт, на котором они могли бы сойтись.
Филон признается в своем глубоком внутреннем почтении к божественному существу, поскольку последнее открывается разуму посредством непостижимой целесообразности и искусной планомерности природы. Особенно его убеждает изучение анатомии человека. Итак, простота и одновременно изощренность целесообразного строения природы неотвратимо убеждает нас в существовании первоначального разумного творца. В письме, написанном в 1744 г., Юм признается, что отрицательно относится ко всему, что мы обыкновенно называем религией, за исключением правил морали и согласия ума с положением Бог существует (161.I, 162).
В соответствии с утверждаемым Юмом, правда, не всегда последовательно, познавательным приоритетом единичного субъекта и субъективности под истинной религией он подразумевал интимное, личностное отношение к Энигме, независимое от любых институционализированных форм религиозных верований. В предсмертном "интервью века", данном Д.Босуэлу, Юм прямо заявил, что верующий для него синоним подлеца, хотя и встречал несколько исключений, и что он потерял всякую веру в религию с того времени, как начал читать Локка и Кларка (151, 11).
Клеант продолжает настаивать на том, что теистический принцип представляет собой единственную космогоническую систему, которая может быть сделана ясной и полной, в то же время сохраняя сильную аналогию с тем, что мы ежедневно видим и испытываем в мире. Имеется в виду сравнение вселенной с машиной, изобретенной человеком. Поскольку отсюда следует, что антропоморфизм Клеанта устоял после всех разоблачений, собеседники возвращаются к началу дискуссии. Филон повторяет свою критику и предлагает теистам и атеистам постараться по крайней мере исцелиться от взаимной враждебности.
Клеант снова взывает к истинной, т. е. идеальной религии, которая должна управлять сердцами людей, делать их поведение человеколюбивым, внушать им дух умеренности, порядка и послушания. Но, к сожалению, религия зачастую берется за несвойственное ей дело и превращается в простое прикрытие политической борьбы и честолюбия.
Но такова судьба всякой религии за исключением философской и рациональной, указывает Филон, показывая тем самым, что главная опасность исходит от позитивных религий, а не интеллектуальных забав и игр в шарады на религиозные темы.
Из опыта известно, что малейшая капля природной (т. е. нерелигиозной) честности и благожелательности больше действует на поведение людей, чем самые высокопарные взгляды, внушенные теологическими теориями и системами. Естественная склонность человека непрестанно действует в нем, она постоянно присутствует в его духе и примешивается к каждому взгляду, каждому размышлению, тогда как религиозные мотивы делают это урывками, и вряд ли они вообще могут стать привычными для человеческого духа – подтверждение не врожденности религиозного чувства, его вторичности. К сожалению, в противоречие с номиналистическим принципом суждению придан статус универсального, между тем у фанатиков, если они не ханжи, дело обстоит иначе, хотя религиозное чувство и у них не врожденно, однако только урывками в их сознании появляются другие, нерелигиозные мотивы.
Альтернативой поведению фанатиков служит свободомыслие. Противно здравому смыслу воображать, что свободно пользуясь свои разумом мы чем-нибудь рискуем в будущей жизни.
Последнее слово скептика – воздержание от суждения по мистическим религиозным вопросам, если уж нельзя просто подождать, когда небо удостоит человечество "более обстоятельным" откровением, разъяснив ему природу, атрибуты и действия божественного объекта. Впрочем, это позднейшее добавление в тексте Диалогов.
Посмертно изданные "Диалоги о естественной религии", так же как и "Естественная история религии", вскрывают антропоморфную природу априорных и апостериорных аргументов относительно природы и атрибутов Бога, выдвигаемых рациональной теологией, и ставят в двусмысленное положение верующих в откровение. Оно остается вне критики, но и не может рассчитывать на «понимание» и поддержку разума. Следовательно, вера в него есть личный, иррациональный выбор субъекта.
Сочинение заканчивается суждением безмолвного свидетеля диалогов юного Памфила об услышанном, который благоразумно одобрил позицию Клемента(Хатчесона. Оно вовсе не обязательно совпадает с мнением самого автора. У каждого участника беседы есть взгляды, совпадающие с юмовскими. Но сквозная идея "Диалогов…" – критика наивного и осознанного антропоморфизма не монополизирована никем, даже Филоном, поскольку и он не замечает собственный антропоморфизм. Она проводится всеми участниками позитивно и негативно, посредством утверждения или отрицания антропоморфизма. Но «дерационализация» религиозных взглядов является, по сути, их секуляризацией и составляет важнейшую часть сверхзадачи методологии Юма, которая включает в себя критику метафизики вообще и наивного объективизма эпистемологий прошлого и настоящего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112