— Ну допустим, он жив, — сказал Уайти.— Допустим.— И что это тогда? Хитроумный план отомстить за что-то Джимми Маркусу, пришив его дочь? Это ж не кино все-таки?Шон фыркнул:— А если кино, кто, по-твоему, сыграет тебя?Уайти тянул свою содовую через соломинку, пока та не уперлась в лед.— Знаешь, я все думаю об этом. Может так случиться, лучший из лучших, что мы решим этот ребус. Призрак из Нью-Йорка, всякое такое... И тогда из нас сделают кассовый боевик, и Брайан Деннехи будет рад-радешенек возможности сыграть меня.Шон смерил его взглядом.— Мысль довольно здравая, — сказал он, удивляясь, как это он сам не увидел сходства раньше. — Ты покороче будешь, сержант, но суть та же, брюхо ты тоже нарастил порядочное.Уайти кивнул и отодвинул тарелку.— А тебя мог бы сыграть один из этих душек — «друзей». Ведь правда же, парни эти выглядят так, словно каждое утро проводят час перед зеркалом, выдергивая волосы из ноздрей и подравнивая брови, а раз в неделю делают педикюр? Вот кто-нибудь из них и подойдет.— Ты просто ревнуешь.— Вся штука в том, однако, — сказал Уайти, — что весь этот крен в сторону Рея Харриса — дело дохлое. Вероятность тут примерно единиц шесть.— Из десяти?— Из тысячи! Вернемся к началу, хорошо? Рей Харрис настучал на Джимми Маркуса. Маркусу это известно, и он втихомолку берет Рея в оборот. Тому, однако, удается ускользнуть и осесть в Нью-Йорке, где он находит работу, достаточно стабильную, чтобы в течение последующих тринадцати лет посылать домой по пять сотен ежемесячно. Потом в один прекрасный день он, проснувшись, говорит себе: «Точка. Настало время рассчитаться». Он садится на автобус, приезжает сюда, чтобы порешить Кэтрин Маркус. И не просто порешить, а с особой жестокостью. Все, что происходило в парке, указывает, что убийца был в бешеной ярости. И что ж, после всего этого, после того, как старик Рей — старик, потому что сейчас ему должно быть лет сорок пять, — протопал по всему парку, преследуя девушку, он тихо-мирно садится на автобус и возвращается в Нью-Йорк, прихватив с собой пистолет? Ты Нью-Йорк проверил? Шон кивнул:— Ничего не найдено — ни в социальной помощи, ни на кредитных картах на его имя; в трудовых соглашениях также не указан человек его возраста и с такой фамилией. Ни нью-йоркская полиция, ни полиция штата не задерживала никого с похожими отпечатками пальцев.— Но ты думаешь, что Кэтрин Маркус убил он? Шон покачал головой:— Нет. То есть я хочу сказать, что не уверен. Я ведь даже не знаю, жив ли он. Я лишь говорю, что это возможно. И что существует большая вероятность, что был использован его пистолет. И я считаю, что Брендан что-то знает и не сумеет назвать никого, кто мог бы подтвердить, что в то время, когда убивали Кейти, он находился дома в своей постели. Вот я и надеюсь, что, посидев в камере, он нам кое-что расскажет.Уайти громко рыгнул.— Но слово за тобой, сержант.Уайти пожал плечами:— Мы даже не знаем, Рей ли Харрис грабил бар восемнадцать лет назад. Не знаем, ему ли принадлежал пистолет. Все это наши домыслы. И в лучшем случае привходящие обстоятельства. В суде они не пройдут. Хороший автомат по сбору данных их и учитывать не будет.— Да, но по ощущению это так.— По ощущению.Уайти взглянул поверх плеча Шона и увидел, что дверь открывается.— О господи, эти два близнеца-недоумка!Из-за кабины для прослушивания выглянул Суза.За ним следом поспешал Конноли.— А вы говорили, что это пустое, сержант!Уайти приложил руку к уху и поднял глаза на Сузу:— Что такое, мальчик? Я ведь плохо слышу.— Мы просмотрели записи о буксировке с парковочной площадки возле «Последней капли», — сказал Суза.— Это не наша территория. Я ведь предупреждал.— Мы обнаружили, что автомобиля до сих пор никто не востребовал, сержант.— Ну и?..— Мы попросили служителя выйти и перепроверить, там ли еще автомобиль. Вернувшись, он сообщил по телефону, что багажник течет.— Что же из него течет?— Неизвестно, но он сказал, что запах ужасный. * * * «Кадиллак» был двухцветный: верх — белый, низ — темно-синий. Уайти склонился к окошку со стороны пассажира, вгляделся, прикрыв глаза сбоку.— По-моему, там какое-то подозрительное бурое пятно возле дверцы водителя!Стоявший возле багажника Конноли сказал:— Господи, чувствуете запах? Воняет, как во время отлива в Уолластоне.Уайти обошел машину сзади как раз в тот момент, когда служитель пункта передержки вложил в руку Шона фомку.Шон встал рядом с Конноли и отодвинул его со словами:— Воспользуйся галстуком.— Что?— Прикрой нос и рот. Галстуком.— А вы чем пользуетесь?Уайти ткнул себя в поблескивающую от мази верхнюю губу.— Мы во время таких рейдов «Виксом» мажемся. Простите, ребята, «Вике» весь вышел.Шон сунул фомку в щель багажника, нащупал ею замок и нажал, чувствуя, как металл скользнул по металлу, а потом ухватил гнездо замка.— Получилось? — спросил Уайти. — С первой попытки, да?— Получилось. — Шон резко потянул на себя, вытаскивая замок, крышка, щелкнув, приподнялась, и запах отлива сменился на другой, еще ужаснее — смесь болотного газа с протухшим мясом и яйцами.— Господи Иисусе! — Конноли прижал галстук к лицу и попятился от машины.— Сэндвич Монте-Кристо, как я понимаю? — сказал Уайти, а Конноли позеленел.Между тем Суза сохранял невозмутимость. Зажав нос, он сделал шаг к багажнику и сказал:— А где у него лицо?— Вот его лицо, — сказал Шон.Парень лежал скрюченным, в позе зародыша, голова откинута назад и немного вбок, словно шея у него была переломана, туловище же скособочено в другую сторону. На нем был добротный костюм и добротные ботинки, а примерный возраст его — лет пятьдесят — Шон определил по рукам и залысинам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133