— И наверно, не для добрых дел.— Сэр?— Твоя мать дома?— Да, сэр. — По щеке Дейва скатилась слеза, и Шон с Джимми отвели взгляд.— Надо будет с ней побеседовать. Рассказать, что задумал ее хулиганистый сынок!— Я... да я ничего... — забормотал Дейв.— А ну залезай! — Полицейский распахнул заднюю дверцу, и Шон ощутил явственный и крепкий запах яблок, октябрьский запах.Дейв поглядел на Джимми.— Лезь давай! — рявкнул полицейский. — Ты что, хочешь в наручниках оказаться?— Я...— Что? — Казалось, полицейский был просто в ярости. Он хлопнул по распахнутой дверце. — Лезь, черт тебя дери!Громко плача, Дейв влез на заднее сиденье.Полицейский уставил толстый, как обрубок, палец на Джимми и Шона.— А вы ступайте и расскажите вашим матерям, как вы себя вели. И чтобы больше драк на моих улицах не было!Джимми и Шон посторонились, а полицейский впрыгнул в машину, и та тронулась.Они глядели, как, доехав до угла, она повернула направо. Лицо Дейва, постепенно растворявшееся в темноте автомобиля, было все время обращено к ним. И тут же улица опустела, онемела, словно оглушенная стуком захлопнувшейся дверцы. Джимми и Шон стояли на месте, где только что был автомобиль, глядели себе под ноги и по сторонам, только не друг на друга.Шон все не мог избавиться от острого ощущения перелома, к которому теперь присоединился мерзкий вкус во рту — словно сосешь грязные монеты. В желудке была пустота, как если б его вычерпали ложкой.Наконец Джимми сказал:— Ты все начал.— Он начал.— Нет, ты. Теперь его зацапали. А у матери его не все дома. Нечего и говорить о том, что она сделает, когда его приволокут к ней двое полицейских.— Не я это начал.Джимми пихнул Шона, и тот ответил ему тем же. Сцепившись, они покатились по земле, тузя друг друга.— Эй!Шон отпустил Джимми, и они оба вскочили, ожидая опять увидеть перед собой полицейских, но вместо них перед мальчиками предстал мистер Дивайн, спускавшийся с крыльца и направлявшийся к ним.— Чем это вы двое, черт возьми, занимаетесь?— Ничем.— Ничем.Поравнявшись с драчунами, отец Шона нахмурился.— Уйдите-ка с мостовой.Мальчики поднялись на тротуар, туда, где стоял отец.— Разве вы не втроем были? — Мистер Дивайн огляделся по сторонам. — А где Дейв?— Что?— Дейв. — Отец Шона пристально смотрел на них. — Ведь Дейв был с вами, так?— Мы подрались на улице.— Что?!— Мы подрались на улице, и нас застукала полиция.— Когда это было?— Да минут пять назад.— Ладно. Итак, вас застукала полиция...— И они забрали Дейва.Отец Шона опять рассеянно огляделся — посмотрел в одну сторону, в другую...— Они что? Забрали?— Чтобы отвезти его домой. Я соврал. Сказал, что живу здесь. А Дейв сказал, что он с Плешки, и они...— Что ты такое плетешь? Шон, как выглядели эти полицейские?— А?— Они были в форме?— Нет, нет, они...— Тогда откуда ты знаешь, что это полицейские?— Я не знаю... Они...— Они — что?— У него жетон был, — сказал Джимми. — На ремешке.— Какой из себя?— Золотой.— Ладно. А надпись какая?— Надпись?— Ну, слова были написаны какие-нибудь? Ты прочел там что-нибудь? Заметил надпись?— Нет. Не знаю.— Билли?Они подняли головы. На крыльце стояла мать Шона, и на лице ее было сдержанное любопытство.— Послушай, дорогуша... Позвони в полицейский участок, хорошо? Узнай, не забирала ли полиция мальчика за драку на улице.— Мальчика...— Дейва Бойла.— О господи! Надо матери его...— Давай пока не будем, а? Подождем, что скажут в полиции. Согласна?Мать Шона пошла в дом. А Шон глядел на отца. Тот словно не знал, куда ему девать руки. Он сунул их в карманы, потом вытащил, вытер о штаны. Потом чертыхнулся себе под нос и стал глядеть вдоль улицы, как будто Дейв маячил где-то на перекрестке — пляшущая бесплотная фигурка, невидимый Шону мираж.— Она была коричневая, — сказал Джимми.— Что?— Машина. Темно-коричневая. По-моему, вроде «плимута».— А еще что-нибудь?Шон попытался представить себе машину, но не сумел. Она виделась ему лишь темным силуэтом, застившим зрение, но остававшимся где-то на краю сознания. Силуэт этот загораживали оранжевый «пинто» миссис Райен и низ живой изгороди, за которыми Шон ничего разглядеть не смог.— Она яблоками пахла, — сказал он.— Что?— Ну, запах такой, яблочный.Машина пахла яблоками.— Яблоками... — повторил отец Шона. * * * Час спустя в доме Шона на кухне двое полицейских допрашивали Шона и Джимми, засыпая их вопросами, а потом еще какой-то парень рисовал с их слов портрет тех двоих, в коричневой машине. Толстомясый блондин на рисунке получился еще злее, а рожа его вышла еще шире. Второй же, тот, что все глядел в зеркальце бокового вида, на портрете вообще не вышел — так, пятно какое-то с темными волосами, — потому что ни Шон, ни Джимми не запомнили его лица.Потом появился отец Джимми — сердитый, растерянный, он стоял в углу кухни, глаза у него слезились, и он слегка покачивался, как будто позади него пошатывалась стена. С отцом Шона он не разговаривал, и никто не обращался к нему. Обычная его живость, юркость сейчас поубавились, и он казался Шону меньше и словно бесплотнее, ему даже почудилось, что если на мгновение отвести глаза, фигура эта исчезнет, сольется с рисунком на обоях. После четырех-пяти серий вопросов все они выкатились — полицейские, парень, что рисовал портреты, и Джимми с отцом. Мать Шона отправилась в спальню, закрыла дверь, и спустя некоторое время оттуда донеслись приглушенные рыдания.Шон сидел на крыльце, и отец объяснял ему, что он ничего плохого не сделал, что они с Джимми молодцы — не дали себя зацапать тем, в машине. Потом отец похлопал его по коленке и заверил, что все будет в порядке. Дейв к вечеру окажется дома. Вот увидишь.Отец замолчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133