— Донна! — сказала я. — Ты во Флориде.— Именно так, — сказала она и просияла. — О, дружище! Флорида! Она втягивала носом воздух: — Господи, понюхай этот воздух.— Разве это не великолепно!— Апельсины, — сказала она. — Я чую апельсины.— Я тоже. Или мандарины.Я могла ощущать запах солнечного света, пальм и кокосовых орехов, и когда большая бабочка кружила над моей головой, я могла ощущать этот запах тоже — очень слабо, как новый сорт клея на обратной стороне почтовых марок. Причудливый, но приятный.— Кстати, — сказала Донна, — ты имела успех, у Ната Брангуина, не так ли?— Откуда ты знаешь его имя?— Мистер Майрхед сказал мне. Он знает мистера Брангуина. Я думаю, что все в Майами знают мистера Брангуина.— О? С чего это? Он что — мэр или что-то в этом роде?— Он — игрок.— Кто?— Он — игрок. Он играет на ипподроме, в карточные игры и тому подобное.— Это правда?— Это то, что сказал мне мистер Майрхед. Он сказал, что мистер Брангуин старается для себя. Налоговая комиссия пыталась получить с него сто пятьдесят тысяч долларов, но он ловкий парень и сумел ускользнуть из их лап.— Серьезно?— Милая, это то, что сказал мне малыш, — произнесла Донна. — Я не могла проверить этого. Но малыш так говорил, и, похоже, он знает. Вот и все.И все-таки я была права. Он не хирург и даже не дантист. Игрок. Никогда не встречала игрока раньше и просидела два с половиной часа рядом с ним, не зная этого. Могла попросить его научить меня играть в пинокль, я даже не знаю, как правильно произнести название этой карточной игры.В здании аэропорта мы пошли к стойке «Магна интернэшнл эйрлайнз», как инструктировал в письме мистер Гаррисон. Клерк не выказал никакой радости в связи с нашим прибытием.— За вами придет автобус, который вас и довезет в «Шалеруа». Подождите на улице, — сказал он.— Кэрол! — завопила Альма издалека.Все повернулись, уставившись на нее, потом на меня.Она двигалась большими шагами к нам, ее грудь с возмущением подпрыгивала.— Они посадили меня в третьем классе, как животное во дворе фермы, — сказала она. — Теперь ты убегаешь от меня, как будто от меня воняет. Почему?Я сказала ей по-итальянски:— Придержи свой язык. Я здесь, разве нет? Ты что думаешь, что я буду ждать тебя, как служанка?Неожиданно ее красивые золотисто-коричневые глаза наполнились слезами.— Кэрол, — сказала она.Я перешла на родной язык.— О'кей. Мы пойдем получать багаж. Будь рядом.
Автобус, который нам подали, был настолько нелепым, что я чуть не расхохоталась. Вот уж никогда не знала, что один вид этого транспортного средства может вызвать приступ смеха. Он был в два раза меньше обычного автобуса, и у вас создавалось впечатление, что он только что побывал в косметическом салоне, где ему подщипали брови, сделали массаж лица и маникюр, наложили макияж в нежно-голубых и нежно-розовых тонах. На боку аккуратными золотыми буковками было выведено:Магна интернэшнл эйрлайнзШкола подготовки стюардессНаверное, чтобы все поняли, почему он такой славный, женственный. Единственное, чего в нем не хватало — это занавесочек в цветочек на окнах. И с оборочками.— Он похож на передвижной публичный дом, — поделилась Донна своими впечатлениями.— Ш-ш-ш, — прижала я палец к губам.— Не шикай на меня. Я ведь права?— Ты права, но это страшная тайна.Донна не унималась:— Никогда прежде не видела автобус, который столь явно подстрекает к изнасилованию.Шофер был невысокий, коренастый человек по имени Гарри. Он ни в малейшей степени не был женоподобен, слава Богу, хотя и носил рубашку в цветочек с короткими рукавами, на которую нельзя было смотреть без слез. Его шея была как у морщинистого быка, а руки были мощными и смуглыми, и он даже не повернул голову, когда увидел весь наш багаж, громоздившийся на тротуаре. У Донны было семь чемоданов, не меньше; у Альмы — шесть, у Аннетт и у меня по три; у Мэри Рут Джурдженс — два чемодана. Кроме того, там были коробки для шляп и картонные коробки, и радиоприемники, и проигрыватели. Но Гарри не возражал. Он погрузил все в багажное отделение, посмеиваясь, будто никогда так не развлекался. Казалось, он понимает простую правду, что девушки не могут никуда поехать, не взяв с собой практически всего своего имущества.Потом мы поехали, и я впервые увидела Майами-Бич.Это повергает вас в шок. Я должна признать это. Я явно пресыщена достопримечательностями после поездок с моим отцом. Я ухитрилась повидать большую часть курортов на Средиземном море, Сан-Ремо, и Канны, и Ниццу, и Монте-Карло, и Портофино, и т. д., и все эти места глубоко волновали меня. Хотя мой отец презирал их, и время от времени мне приходилось делать вид, что я тоже их презираю. Майами-Бич взволновал меня несколько по-другому, и меня охватил более сильный трепет, чем тот, который я испытывала всегда при виде Центра Рокфеллера на Рождество. К тому же здесь субтропики. Мы приехали сюда ранним вечером через Венецианскую дамбу, и это было чем-то невероятным. Ее формы были восхитительны, контрастно-белые по сравнению с кристальной голубизной воды и темно-голубым небом; под нами — маленькие пышные острова, и фантастические крейсеры, и огромные медленно плывущие пеликаны — все это дополняло цвета, и тени, и движения.— Кэрол, это как Неаполь, это совершенно как Неаполь, — сказала Альма с восторгом.— Ты с ума сошла? Ничего похожего на Неаполь.— Я имею в виду краски. И все выглядит так богато.— Что ты имеешь в виду под «богато»?— Так много денег.— Вбей себе в голову, — сказала ей Донна, — в Америке каждый — миллионер. Даже шофер такси.Альма с радостью откликнулась:— Да, я знаю.Мы въехали на Коллин-авеню — один за другим мелькали огромные отели, а мы жадными глазами уставились в окна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123