Попробуйте догадаться.— Два миллиона долларов.— Вы далеки от истины. Значительно ближе к шести миллионам.— Ну и ну, — сказала я. У меня не было представления, к чему он клонит.Он спросил:— Вы знаете, какое количество пассажиров перевозят эти самолеты?— Свыше сотни, — ответила я.— Верно. Итак, один из этих самолетов, в воздухе, является прекрасным большим капиталовложением с точки зрения и человеческих жизней и денег?— Да, — согласилась я.— О'кей, — сказал он. — Я прошу вас поставить себя на наше место. Вот что вы должны сделать: вы должны проводить работу по отбору четырех девушек — только четырех, — которые будут отвечать за все, что произойдет в кабине одного из этих самолетов стоимостью в шесть миллионов долларов, летящего на высоте шесть миль над землей и со скоростью шестьсот миль в час, с более чем сотней людей на борту. Эти четыре девушки полностью ответственны за благополучие всех этих людей, за их питание, за их комфорт и спокойствие, а также обеспечение их безопасности в чрезвычайных обстоятельствах. Вы представляете себе эту картину?— Да. — Я чувствовала, как будто он швырнул над моей головой бейсбольную биту.— Вы бы тщательно отбирали этих четырех девушек, не так ли? — спросил он.— Да, сэр.— Теперь вы начинаете понимать, почему наши требования такие строгие? — Его лицо стало невеселым. — Это сегодня. Завтра — уже другая история. Иногда я думаю, что мы обязаны подождать, когда мы создадим совершенно новый тип человеческого существа.Я собрала всю свою храбрость и спросила:— Доктор Дьюер, почему вы мне все это говорите?— Я думаю, вам следует знать.— Вы думаете, что я не смогу выполнить ваши требования, сэр? Вы отошлете меня домой?Он посмотрел на меня очень серьезно, и я посмотрела прямо на него, открыто и честно, но на этот раз как человеческое существо; и внезапно, к моему крайнему изумлению, прошло между нами, от моего тела к его, от его тела к моему, странное тепло, странное признание, странная дрожащая волна возбуждения. Я это поняла за себя, и я поняла это за него, потому что он встал и надел свои очки (стремясь спрятать свои опустошающие глаза от меня) и отрывисто сказал:— У нас нет намерения отсылать вас домой. Я только старался объяснить, каково наше положение, почему мы должны быть такими строгими. Это все.— Понимаю. Благодарю вас, — ответила я.Он сказал так же резко:— Простите меня, что задержал вас надолго. Если у вас возникнут проблемы, без колебаний дайте мне знать. Я присутствую в этом кабинете каждый день и в своем номере в отеле по вечерам — вы можете мне туда позвонить.Он проводил меня до двери и казался раздосадованным и подавленным. Я не была подавленной-я все еще была изумлена.Никогда в течение всей моей жизни я не испытывала чего-то подобного этой сексуальной казни на электрическом стуле. Он сказал, пытаясь улыбнуться:— Хорошо, теперь до свидания, — а я посмотрела на него, на его глаза и рот, и подумала: «Боже, ты поразительный мужчина». И так мы разошлись.
Класс пил кофе. Я нашла девушек в кафетерии. Донна сидела одна, я взяла чашечку кофе и пончик и присоединилась к ней, выплеснув большую часть кофе на блюдце. Она посмотрела на меня, вскинув брови, и сказала:— Дружок! Ты оставалась у психиатра несколько часов: что происходило все это время?— Ты знаешь. Просто обычное дело.— Что за обычное дело? Я никогда не была у психиатров. Я не имею ни малейшего представления о том, что там происходит.Я почувствовала себя легкомысленной, мое сердце быстро забилось само собой, и я поняла, что я временно слегка свихнулась. Я сказала:— Веди себя соответственно возрасту, Донна. Конечно, ты знаешь, что происходит, когда ты посещаешь психиатра.— Мне все известно, — сказала она, — он предлагает лечь на кушетку.— Какого сорта кушетку?— Кожаную кушетку.— Ты на ней, — сказала я.-Ты понимаешь.— А потом что?-спросила она.— Он задает тебе множество вопросов, ты отвечаешь.— А какого сорта вопросы он задавал тебе?— Обычные вопросы.— Душенька, ты там застряла. Я не знаю, обычные ли это были вопросы. О чем все-таки?— Не можешь догадаться?— О твоей любовной жизни?— Конечно. Все грязные подробности о моей любовной жизни.— Правда? — Казалось, она была заинтригована такой перспективой.Я сказала:— Что произошло в классе, пока меня не было?Она поморщила нос:— Мисс Уэбли рассказала только о личной гигиене. Кэрол, расскажи мне побольше об этом психиатре.— Нечего рассказывать.— Я знаю лишь одно, — сказала она. — Когда я ложусь, на кожаную кушетку, моя юбка все время задирается. Поверь мне, у меня был опыт в этом отношении. Были ли у тебя осложнения с задирающейся вверх юбкой?— Я не ношу таких юбок, — ответила я. Бог знает, почему я сказала это: просто я была выбита из колеи.Она издала дикий визг.Я сказала:— Ты полностью разденешься…— Ох, нет!— Конечно. Ты полностью разденешься и затем наденешь одну из больничных ночных рубашек.— Ты так сделала? — прошептала она.— Психиатр-такой же врач, как и остальные.— И ты лежала там в ночной рубашке, рассказывая ему о своей любовной жизни? И у него не возникло никаких мыслей?— Он же доктор, глупышка.— Но даже так… — Ее голос затих. Затем она сказала: — Ты знаешь, Кэрол, это, похоже, очаровательное испытание.— Да, и ты получаешь это бесплатно. Другие люди Должны заплатить за это двадцать пять долларов за час.— Без обмана? — Она была поражена.Мисс Уэбли поднялась, чтобы уйти, и класс встал вслед за ней. Все, как я заметила, сделали; шаг вперед в своей эволюции. Все стояли прямо, подняв подбородок, выставив грудь вперед.Я проглотила свой кофе, и затем Донна и я в толпе возвратились в классную комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123