ты борешься против сна каждую минуту и чувствуешь, будто огромная тяжесть давит тебе на грудь. Я все время знала, что должна проснуться рано, чтобы отправиться в госпиталь, но никак не могла вырваться из объятий ночных кошмаров, не могла поднять веки. Ужас!Кровать Донны была несмята, но какое мне до этого дело. Черная бархатная лента Альмы все еще лежала там, где я ее оставила. Дверь в смежную комнату была открыта, Джурди уже застелила свою постель и ушла. Я догадалась, что она снова уехала с Люком.Я позвонила Рою, но он не отвечал. Я быстро приняла душ, чтобы смыть противный ночной пот, и слегка побрызгалась одеколоном, надела белое платье и белые туфли, ведь сегодня было воскресенье. Я позвонила Рою еще раз, но он все еще не отвечал, и я решила дополнить свой костюм маленькой белой шляпой и взяла белую сумку, спустилась в кафе посмотреть, нет ли его там. Он был там; сняв очки, он пил апельсиновый сок у стойки.Я подошла к нему и сказала прямо в ухо:— Доброе утро, Рой.Он, вздрогнув, повернулся:— Ну, доброе утро.— Ты уже позавтракал? — спросила я.— Нет, только выпил стакан сока. Что ты хочешь?Я села рядом с ним:— Пожалуйста, только кофе.Он заказал его, а затем сидел, глядя на меня в задумчивости. Его взгляд был довольно странным, Казалось, он не может сфокусировать глаза; и я сказала:— Ты устал, Рой?— Немного.— Дорогой, не лучше ли тебе отдохнуть? Я и сама доберусь до госпиталя.— О, нет.— Я проспала, — посетовала я. — Собиралась встать в семь, в самом крайнем случае. Рой, мне так нужно поехать туда.— О'кей, — ответил он. — Как только ты выпьешь кофе.Через десять минут мы вышли. Его сверкающий красный «МГ» был припаркован совсем рядом на подъездной дорожке; и прежде чем сесть в машину, он снял светло-кремовый пиджак. Он остался в белой рубашке с короткими рукавами, коричневом галстуке и светло-серых брюках. Он слегка выделялся на цветном фоне его машины, но зато его одежда полностью гармонировала с моей.Мы повернули на Коллин-авеню, затем двинулись по Индиен-крик и пересекли один из мостов, ведущих на материк. Мы почти не разговаривали. Минут через двадцать я вдруг спросила:— Мы едем в нужном направлении?— Ты имеешь в виду госпиталь? Нет.— Рой! Куда мы едем?Он сказал очень спокойно и мягко:— В госпиталь ехать не нужно. Она умерла в пять часов утра.— Рой!— Доктор Уокер позвонил мне около половины четвертого. Я сразу жё поехал. У нее было обширное внутреннее кровоизлияние, они не могли ее спасти. Мне очень жаль, Кэрол.Он ехал и ехал, медленно и аккуратно, по бесконечной улице, которая, казалось, была проложена сквозь густые зеленые джунгли. Попадалось мало машин; едва ли кто-нибудь мог видеть мое лицо; и я просто плакала, пока совсем не осталось слез, да и сил уже не было плакать. Беспомощно сидела я и смотрела на джунгли и на ярко раскрашенных птиц, зловеще кричащих над нами; наконец я спросила:— Рой, где мы?— Мы на Эверглейдз.Должно быть, это было хорошее место, потому что все было так нереально, и здесь как-то возникало ощущение нереальности смерти Альмы и того человека с расплющенным мертвым лицом и перевернутой машины с вращающимися в воздухе колесами.— Она страдала, Рой?— Нет. Уокер — хороший парень. Он знает свое дело. Он позаботился о ней.— Я хотела бы, чтобы ты позволил мне посетить ее этой ночью.— Я думал, что для тебя будет лучше, если этого не произойдет.— Я не могу поверить в случившееся. Я никогда вновь ее не увижу. О Господи… Что теперь будет, Рой?— Я говорил с Арни Гаррисоном. Он и миссис Монтгомери сделают все, что необходимо.Птицы были фантастическими, невероятно ярко расцвеченными и очень деятельными. Альма их никогда не увидит. Казалось, что деревья полностью покрыты белыми цаплями, которых Альма тоже никогда не увидит; а расположившиеся на ветвях птицы, которые напоминали орлов, оказались всего лишь турецкими сарычами, как мне объяснил Рой. Вдоль всей дороги виднелись небольшие стада диких свиней, роющихся в траве, сероватые упитанные создания с визжащими между ног малышами. Мамы-свинки, папы-хряки и дети-поросятки.— Полудикие свинки-полосатики, — сказал Рой. — Мы остановимся в стороне от них. Они опасны, особенно в это время.Мы замедлили движение, чтобы объехать змей, которых давили другие автомобили, многочисленных полозов и гремучих змей, и Рой объяснил, что они не могут убегать по дороге, вроде этой, и что гремучая змея (к примеру) может ползти со скоростью не более четырех миль в час. Я всегда думала, что змея может опередить скаковую лошадь, а оказывается, нет.Я не знала, как долго мы ехали. Я была бессильна в своем несчастье. Каждый раз, стоило мне подумать, что я, наконец, контролирую свои чувства, я вновь заливалась слезами. Рой был необыкновенно добр и нежен, но он не мог ничего сделать с мыслями и видениями, которые возникали в моем мозгу. Я вспоминала ее в том платье, которое она надела в последнюю ночь, и начинала плакать. Я вспоминала разного рода случаи, которые казались забавными в свое время, как, например, ее дискуссия с доктором Шварц по вопросу о том, как принимать мать роды, и потоки слез начинали бежать из моих глаз. Почему такая ужасная, бессмысленная судьба постигла ее, почему?Наконец мы выехали снова к воде. Я спросила Роя:— Где мы тёперь?— Ист-Кейн.— Что за милое название. Где это?— У Мексиканского залива.Мы здесь позавтракали на террасе ресторана, обращенной к океану, и постепенно я все больше овладевала собой. Потом, когда мы готовы были отправиться в обратный путь, где-то около половины третьего, я заметила, каким усталым выглядит Рой. Разумеется. Ведь он большую часть ночи не спал. Я уговорила его позволить мне вести машину, и, только понаблюдав в течение нескольких минут, как я веду себя за рулем, и убедившись, что я знаю, как управлять «МГ», он расслабился и сразу заснул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123