Ломались все, даже самые что ни на есть крутые.
Я себя чувствовал на своем месте. При деле. Я был героем, я хорошо загорел. И в деревне у нас было вполне безопасно. Война была где-то там, далеко. Полное ощущение, что ты отдыхаешь где-нибудь на курорте, хотя и при полном отсутствии женщин, клубов, баров, бассейна, нормальной еды и общения — потому что все разговоры в отряде сводились к спорам, сколько ангелов поместится на кончике армейского ножа. Я познакомился с остальными ребятами: трое профессиональных охранников из Госворта — Бацца, Гацда и Лацца, кондуктор из Инвернесс, куча скандинавов и один немец, который привез с собой свою собаку и жил в отдельной палатке, заваленной всякими приспособлениями, включая нож для фигурной нарезки помидоров.
У каждого были свои причины приехать на эту войну. Бацца, Гацца и Лацца хотели устроить себе продолжительный отдых от жен. Было там несколько психов. Я, конечно, не психиатр, но то, что они сумасшедшие, было понятно и так. Нах**, например, и еще Доктор Смерть — продавец-консультант фотокопировальных устройств из Лилля, который не мог даже сделать десять выжиманий в упоре и которого на занятиях по рукопашному бою били все.
Конечно, никто нам об этом не говорил, но постепенно до меня начало доходить, что нас держат здесь, в тренировочном лагере, что называется, от греха подальше: чтобы мы не путались под ногами. Настоящие бои шли под Вуковаром и Осиеком, у больших городов. Никому не было дела до нашей крошечной деревеньки, стоявшей вдали от больших дорог, и если бы сербы пришли сюда, мы бы сумели их задержать минут на пять, не больше. Хорваты — Черный Номер Раз и Черный Номер Два — были здесь не для того, чтобы готовить нас к боевым действиям, — они были нашими няньками, которые следили за тем, чтобы мы ничего не напортачили сгоряча.
Настоящий Джон спросил насчет денег. «Денег здесь нет, — сказал Роберто. — Но что здесь хорошо: можно делать, что хочешь». Собственно, в этом и был весь прикол. Однажды к нам привезли шестерых пленных сербов. Ходили слухи, что Роберто купил их — вернее, обменял — на полную коллекцию сорокапяток студии «Stax». Пленников погрузили на вертолет, который Роберто взял напрокат в обмен на партию стиральных машин. Мне, Настоящему Джону и еще некоторым ребятам велели сесть в вертолет вместе с пленными. Сербы сидели унылые и безрадостные, но они себе даже не представляли, что их ждет впереди.
«Это научный эксперимент, — сказал мне Роберто. — Во многих странах есть поговорка: богатство притягивает богатство — в смысле богатые люди неизбежно становятся еще богаче. Многие думают, что это все потому, что богатство дает какие-то преимущества. А я утверждаю, что богатство — это второстепенный вопрос. Дело не в богатстве, дело в чем-то другом».
Роберто объяснил, что пятеро из этих пленных — самые обыкновенные неудачники, зато шестой — Кондитерский король Нови-Сада. Согласно теории Роберто, мироздание всегда поддерживает богатых. Произнося эти слова, он вытолкал из вертолета одного из сербов. Мы были на высоте футов в шестьдесят, так что какой-то шанс выжить у пленного был, хотя я бы лично не хотел оказаться на его месте.
«Чего вам надо?» — воскликнул один из сербов, ошибочно полагая, что это такая новая экстремальная техника допроса. «Хочу посмотреть, какой ты у нас везучий», — сказал Роберто и спихнул его с вертолета. Настоящий Джон вызвался ему помочь. У меня появились серьезные сомнения насчет Роберто и Настоящего Джона. Да, шла война, и сербы вытворяли ужасные вещи. Но… Я ничего не мог сделать, но я мог хотя бы сказать, что я по этому поводу думаю. Однако я ничего не сказал.
Роберто остался доволен результатами эксперимента. Пятеро неудачников разбились в лепешку, а богатый кондитер упал в бассейн. Он сломал обе ноги, но его спасли две молоденькие девицы в бикини «без верха», «За это мне надо дать Нобелевскую премию», — заявил Роберто.
Однако Черные, Оба Раза, были в ярости. Кто-то из неудачников упал на машину того человека, который поставлял нам свежие булочки. Они с Роберто долго и громко ругались на четырех языках.
— Так что, выходит, вас кормили не так уж и плохо? — спросила я.
— Кошмарно кормили. Каждый день — макароны с икрой. Наши как-то захватили сербский грузовик с икрой. Типа военный трофей. Сперва новичкам вроде меня и Настоящего Джона икры не давали, но потом стариков уже просто тошнило от этой икры, и они стали очень настойчиво нас угощать. Меня до сих пор мутит при одном только слове «икра».
А потом наши ряды поредели. Так сказать, первые потери. Был у нас один португалец, якобы профессиональный пирсер. Кое-кто из ребят решил проколоть сосок. Вроде как отличительный полковой знак. А через два дня у четверых пропирсованных началось заражение крови. Смотрелось все это кошмарно: как будто им под кожу впрыснули красно-фиолетовую краску. Их отвезли в Загреб, в больницу. Мы все пришли попрощаться, но им было уже все равно.
Теперь мы «держали позиции», это такой военный термин для обозначения безделья. Мы поставили дорожные заставы; соорудили импровизированные заграждения из бетонных плит и кусков арматуры, но потом местные жители заставили нас все это разобрать. Мы для них были досадной помехой, которая топчет их помидоры, и было бесполезно доказывать, что мы здесь для того, чтобы их защищать. Беда в том, что у нас все было тихо и мирно.
В общем, мы мучились от безделья, хотя у нас было чем заняться. Например, мы всем отрядом чинили часы Гильермо. Гильермо прилетел из Мадрида. Но в аэропорту, уже в Загребе, у него сломался ремешок на часах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97