Хотя меня огорчила потеря помощника, я был рад, что он не обратился в суд. Он помирился с женой. И когда он собирал вещи, чтобы вернуться к ней, я сказал ему: «Надеюсь, вы вынесли из общения со мной хотя бы тот урок, что человек может разрешить любую проблему, если только понимает ее суть». Я напомнил ему историю об императоре Нероне, который приказал снести гору, мешавшую ему наблюдать закат солнца. Десять тысяч человек трудились десять лет, убирая камень за камнем, но в какой момент стало возможным считать, что убран последний камень и гора больше не существует? Фирон из Аргоса, философ-ксантик, взял на себя смелость сообщить Нерону, что, поскольку у горы не может быть последнего камня, она или беспредельна, или ее нет совсем, и его рабочие трудились все эти годы для того, чтобы снести гору, которая существовала лишь в сознании их властителя.
Ферран ничего не понял в этой статье, кроме того, что вся .эта куча бумаг каким-то образом связана с человеком по имени Розье; это он — или один из его эмиссаров — разговаривал с Ферраном в кафе «Режанс», а его документы представляют собой основы какой-то новой философии.
Минар тем временем пришел в дом Корне. Слуга привел его на задний двор, где Корне работал на токарном станке, обтесывая крутящийся брусок дерева. Корне поднял голову, увидел посетителей, остановил станок и встал, чтобы с ними поздороваться.
— Это — господин Минар, — объявил слуга.
— Ах да, — сказал Корне. — Но, как я понимаю, это — не ваше настоящее имя.
— Совершенно верно. Добрый день, — сказал Минар и кашлянул.
— Мне было очень жаль узнать о кончине вашей бабушки, — продолжал Корне с искренним сочувствием в голосе, и Минар с ужасом подумал, что у него не повернется язык сообщить этому доброму человеку о трагической смерти Жаклин.
— По-моему, у вас в Париже живет дочь, — сказал Минар, не в силах придумать более тонкий подход к предмету его визита.
Корне кивнул:
— Умница и красавица.
Затем токарь повернулся к слуге, всем своим видом показывая, что тому пора идти восвояси. Минар видел, что слуга на что-то надеется: он глядел на Минара с видом собаки, ожидающей печенья.
— Я, конечно, награжу тебя, — сказал Минар, — но позднее.
Слуга ушел с выражением негодования на лице. Корне подошел к Минару.
— С Жаклин все в порядке?
Минар попятился от дюжего мужчины.
— Да, конечно, что бы с ней могло стрястись? Да я, по правде, ничего о ней и не знаю.
Корне подозрительно нахмурился.
— Значит, вы услышали о ней в обители? — Минар не понимал, что Корне имел в виду. — Отец Бертье приложил немало усилий, чтобы устроить Жаклин на это место.
— Швеей?
Корне не сводил с Минара грозного и пристального взгляда.
— Она вовсе не швея. Откуда вы взяли? Она в услужении у очень почтенной семьи — и пишет нам почти каждый день.
— Да? — спросил Минар, стараясь скрыть свое удивление. Бедная девушка, видимо, обманывала родителей насчет своей работы. — Я рад слышать, что она нашла хорошее место.
Корне смягчился.
— За это надо благодарить отца Бертье. Он помогал ей все эти годы — и нам тоже. Я не позволю, чтобы в моем доме говорили о нем дурно.
— А с какой стати кто-нибудь станет говорить о нем дурно? — поинтересовался Минар, но Корне только пожал плечами. Минару, однако, и без того стало ясно, что произошло в действительности. Бертье соблазнил Жаклин — может быть, она даже забеременела, — и отослал ее в Париж: или для того, чтобы от нее избавиться, или для того, чтобы ему было проще с ней встречаться. Минара не интересовало, действительно ли Жаклин писала письма родным, или их сочинял какой-нибудь лакей Бертье. Зачем ему обрушивать на голову бедного токаря страшную правду? Да и допытываться о подробностях этой неблаговидной истории ему тоже ни к чему.
— Я желаю вам и вашей семье всего наилучшего, — сказал он. — До свидания.
Корне явно недоумевал.
— До свидания, сударь. Больше вы мне ничего не хотите сообщить? Может, Жаклин совершила какой-то проступок? Или попала в беду?
Минар покачал головой, не в силах сказать несчастному правду. Он повернулся и ушел, вскоре услышав, как у него за спиной опять заработал станок Корне. Отойдя от дома подальше, Минар снова заплакал от жалости к бедняжке Жаклин, поклявшись себе, что плачет по ней в последний раз.
А Ферран тем временем вытащил из лежащей перед ним на столе груды бумаг еще один документ.
Рассказывают, что однажды в известную библиотеку прислали письмо, написанное на китайском языке. Библиотекари не могут прочитать это письмо, но у них есть словарь и грамматика китайского языка, а также много восточных книг, некоторые прекрасно изданы и переплетены (например, редкий экземпляр книги «Беседа в нефритовом павильоне» с изысканными иллюстрациями). Библиотекари решают сочинить ответ на письмо; с помощью своих словарей они пытаются найти альтернативы иероглифам, использованным в письме; изучают повторяемость и контекст пиктограмм во всех находящихся у них в распоряжении текстов и в конце концов создают весьма последовательную теорию языка, о котором к концу работы они знают все, кроме значения слов.
Используя свою теорию, библиотекари сочиняют ответ, представляющийся им серией тщательно связанных логикой пиктограмм. Однако адресат-китаец принимает их письмо за послание от молодой женщины по имени Шио-Лин, в которую он, как всегда бывает в легендах, немедленно влюбляется. Затем следует обмен письмами, заканчивающийся договоренностью о браке, его отмене и самоубийством этого человека (который был историком и написал письмо в библиотеку исключительно с целью получить информацию о миссионере по имени Мартин Готтфрид).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100