Во всяком случае, каков бы ни был предмет этих статей, я не мог отказаться от его щедрого предложения. «Может быть, обговорим условия?» — спросил я. «Вас устроят десять процентов?» — ответил он. Мне никогда не предлагали заплатить в такой валюте, но я был уверен, что вознаграждение будет приличным, и мы пожали друг другу руки. «Давайте работу, — сказал я, — и через месяц все будет готово».
— То есть как, он даже не захотел посмотреть, какой у вас почерк? — изумленно перебил его Минар.
— Он же видел, что я человек слова. Кроме того, я записал для него свой адрес.
— Зачем это? — спросил Минар, считавший чердачную комнату, которую раньше снимал он один, их адресом, а не адресом Феррана.
— Он сказал, что пока что не может дать мне постоянного адреса, где я мог бы его найти, — продолжал Ферран, — и ему не хочется назначать мне встречи в общественном месте вроде того кафе, где мы сидим.
— Что он имеет против столь распространенной практики? — спросил Минар.
— Он сказал, что содержание документов, которые он мне передал, должно храниться в строжайшей тайне и я никому о них не должен рассказывать. Я даже утаил от него, что мы будем переписывать вдвоем с вами. Он предупредил меня, что если бумаги попадут в руки его недоброжелателей, то могут быть серьезные последствия…
Ферран помолчал, словно только сейчас осознав, что ввязался в опасное предприятие.
Минар смотрел на сумку. Потом медленно проговорил:
— Вы что, позволили себя втянуть в какой-то заговор?
— Ничего подобного!
Однако Ферран открыл сумку с некоторой опаской, поскольку ему не пришло в голову ознакомиться с ее содержанием до того, как он заключил сделку, коей так горился.
Минар перелистывал страницы тетрадки, извлеченной из сумки.
— Куда же он потом отправился, этот ваш странный благодетель? И как его зовут?
— Не знаю. — Ферран с трепетом читал другую тетрадку. — Мы еще раз пожали друг другу руки, я взял сумку, и на этом мы расстались — до истечения месяца.
— Но он знает, где мы живем. И если он замешан в чем-нибудь недозволенном и полиция станет его допрашивать…
Минар нашел статью, предметом которой как будто была механика, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что работа посвящена поэзии. Ферран же читал статью, где излагалась новая теория солнечных часов.
Оба почувствовали облегчение. В сумке содержались научные труды весьма сложного, невразумительного свойства. Анонимный приятель Феррана, видимо, был просто одержим манией скрытности, что вообще характерно для мелкотравчатых мыслителей, воображающих, будто кто-то захочет похитить их идеи.
— В месяц мы не уложимся, — сказал Минар, запуская руки в свои густые и жесткие волосы. — Тут хватит работы на год.
— Мы договорились, что, если я не буду успевать, он продлит срок.
— Тогда нам незачем браться за работу сегодня. Вы сказали, что мы пойдем в ресторан. Сколько он дал задатку?
— Кто?
— Как кто? Наш новый работодатель.
— Он ничего мне не заплатил. Мы просто договорились, что он придет за работой через месяц.
Минар окинул взглядом груду рукописей, загромоздивших их шаткий стол.
— Вы предлагаете потратить месяц на переписку всего этого, — воскликнул он, — когда ваш безымянный призрак может даже не прийти за работой, не говоря уж о том, чтобы за нее заплатить? — Минар всерьез рассердился. — Ферран, мне трудно поверить что вы способны на такую глупость.
— Вы просто мне завидуете.
— Если так, — отрезал Минар, — почему бы вам не поселиться у вашего приятеля-призрака вместо того, чтобы жить у меня?
И Минар ушел.
Это была первая размолвка между друзьями, но, когда Минар захлопнул за собой дверь, Ферран не стал его догонять и извиняться. Минар подождал за дверью, надеясь увидеть, как Ферран нажимает ручку, — и намереваясь сбежать по лестнице прежде, чем тот успеет его догнать; но из-за двери не доносилось ни звука. Правда, Минару показалось, что он слышит приглушенные всхлипывания, но, приложив ухо к дверной щели, убедился, что никаких всхлипываний нет, просто Ферран подтянул стул и разгреб на столе бумаги, видимо, собираясь взяться за работу без помощи Минара. Ну что ж, пусть его! Минар пошел вниз по грязной лестнице, держась рукой за шаткие перила.
Шум ссоры потревожил соседей, и некоторые вышли посмотреть, что происходит. Они молча проводили Минара враждебными взглядами, в которых любопытство уже уступило место раздражению. Спустившись на два этажа, Минар увидел стоящую в дверях портниху и остановился, чтобы с ней поздороваться. Остальные двери при этом закрылись, а Минар извинился перед девушкой за то, что помешал ей работать.
— Это не важно, — простодушно сказала она. — А вот булавки вы мне не вернули.
Минар утром сказал Феррану, чтобы тот отдал портнихе булавки, но у идиота не хватило ума даже на это. Минар объяснил это портнихе и униженно извинился.
— Ничего, отдадите в другой раз, — с улыбкой сказала девушка. — У меня же осталась ваша пуговица. Хотите, я пришью ее на место?
Она смотрела на концы ниток, оставшиеся на том месте, где Минар в их прошлую встречу оторвал пуговицу. И, отступив от двери, пригласила его зайти.
Минар оказался в мастерской, откуда две двери вели во внутренние комнаты. Кроме стола и швейной машины, в мастерской почти не было мебели, но все же она выглядела приятнее, чем его собственная комната, более уютной. Он снял пальто и сел на один из двух стульев.
— Сколько вам лет? — спросил он.
— Девятнадцать.
Девушка быстро вдела нитку и взяла пальто.
— И откуда вы приехали?
Поскольку она жила одна, Минар заключил, что она приехала из провинции, чтобы заработать денег себе на приданое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100