Их просто вышвыривают из кабины, а на их место за руль садятся дорожные полицейские, чтобы отогнать машину к бордюру. Пешеходы на тротуарах явно не понимают, что происходит на проезжей части, но скапливаться толпами им не дают патрули обезовцев в полной экипировке.
Звук выключен, и сквозь герметичную броню в салоне танка ничего не слышно, но я прекрасно представляю, что сейчас творится снаружи. Вой автомобильных гудков, скрип тормозов, лязг металла при столкновениях машин в результате неудачного маневра, истошные свистки полицейских и вопли опаздывающих водителей, гул вертолетных винтов, почти ультразвуковой свист мощных танковых турбин, надрывный стон сирен…
— Ну и зачем? — спрашиваю я, отводя взгляд от экрана. — Зачем понадобилось поднимать столько шума, Слегин? Неужели ты думаешь, что Дюпон настолько всемогущ, что может выставить против нас целую армию боевиков?
Слегин с сожалением крутит головой и цокает языком.
— Я почему-то думал, что ты умный человек, Лен. А тебе все еще кажется, что мы играем в какую-то захватывающую и правдоподобную компьютерную игру, да? Так вот, это — не игра. Лен, потому что в игре люди не гибнут по-настоящему… А в нашем случае, если мы ошибемся и проиграем хоть одно из сражений, то рискуем потерять множество людей… И ты заблуждаешься в отношении Дюпона. Да, я знаю, пресса всего мира приписывала ему так много «подвигов», что у мало-мальски нормального человека возник своеобразный иммунитет на этого молодчика. Большинству обычных людей — даже если они работают в Инвестигации — этот гад кажется этаким Фантомасом, киношным воплощением мирового зла. а следовательно — несуществующим и на самом деле ничего страшного из себя не представляющим…
Тут он умолкает, чтобы ответить на вызов пикнувшего в его кармане коммуникатора. Выслушивает невидимого собеседника молча, произнеся за все время только два слова: «Слушаю» — в самом начале и «Понял» — перед тем, как нажать кнопку отбоя.
Однако лицо его буквально на глазах чернеет и превращается в хорошо знакомую мне по Инску маску, под которой Булат обычно скрывает свои эмоции в моменты, когда все висит на волоске.
— Вот тебе еще одно доказательство, что я — не паникер и не трусливый перестраховщик, — глухо произносит он, не глядя на меня.
Опять нажимает кнопку на пульте, и изображение на экране монитора меняется. Теперь это трансляция центрального телеканала Сообщества. «Евроньюс», экстренный выпуск. — …буквально несколько минут назад мы получили сообщение о сильном землетрясении в Карпатах, эпицентр которого находится примерно в двухстах километрах от Интервиля, — трагическим тоном вещает диктор. — Ученые пока затрудняются назвать причины столь внезапного катаклизма, который не был предсказан ни одной сейсмической лабораторией мира, но уже сейчас можно констатировать, что речь идет о самой крупной природной катастрофе нынешнего века… Полностью сметены с лица земли несколько сотен населенных пунктов. Крупнейшие города, включая Интервиль, лежат в руинах, а волны землетрясения продолжают с огромной скоростью распространяться в глубь европейской части континента… Число жертв и сумма ущерба не поддаются исчислению…
Слегин возвращает монитор в прежнее состояние и мрачно косится на меня:
— Ну что, убедился, Фома неверующий?
В груди у меня сгущается ледяной комок, словно я залпом выпил стакан новокаина. Во рту разом пересыхает, так что верхняя губа приклеивается к зубам, и я с трудом выговариваю:
— А при чем тут мыс тобой?
Он взирает на меня с сожалением, как на идиота.
— Да при том, что это «природное стихийное бедствие» входило в условия ультиматума, который предъявил мне сегодня этот мерзавец Дюпон!..
— Ультиматума? Какого еще ультиматума? — не веря своим ушам, бормочу я.
И тогда Слегин рассказывает мне все. Сначала была посылка. Обыкновенный пластиковый ящичек, опечатанный и отмеченный штампами экспресс-почты. Отправитель был исправно указан в лице некоего «Майкла Смита» из американского штата Нью-Джерси, однако проверка показала, что обратного адреса, который указан на посылке, в природе не существует.
На всякий случай Слегин распорядился просветить и изучить вещественный привет от анонима всеми возможными способами. Было у него уже предчувствие, что ничего хорошего от посылки, адресованной лично ему, ждать не следует.
Подозрения Слегина оправдались в полной мере. Несмотря на заключения многочисленных экспертов о том, что никакой опасности посылка не представляет. Впрочем, по-своему они оказались правы. Никаких смертоносных штучек в виде щедрого заряда гексогена или пластида, мгновенно действующих ядов или бактерий сибирской язвы внутри ящичка не оказалось.
Зато там обнаружилось нечто такое, что обычно не посылают по почте.
Отрубленная кисть человеческой руки — вот что было в обычном полиэтиленовом пакете. С засохшей кровью на неровном срезе и почерневшими, скрюченными пальцами — словно владелец конечности пытался тщетно что-то удержать перед тем, как ему отхватили кисть. И никакой записки в приложение. Догадайся, мол, сам, кому принадлежал сей обрубок. Догадаться Слегину помогла дактилоскопическая экспертиза. Кисть принадлежала Сергею Чеклистову. Именно его Слегин имел в виду, когда накануне говорил мне о своем агенте, проникшем в ближайшее окружение Дюпона. Чеклистов когда-то начинал свою деятельность в качестве стажера под началом Слегина, вследствие чего Булат питал к парню почти отеческие чувства..
— Кстати, Лен, — говорит мне сейчас Слегин, — вот эта чертова посылка… Он поднимается со своего места за пультом и извлекает из недр отсека, где раньше в танке хранился боекомплект, небольшой черный ящик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135