Из-за мешка северянин не видел лица человека, но роста тот был обыкновенного, так что предположение о том, будто город заселен карликами, в очередной раз не подтвердилось.
Человек с мешком пересекал площадь, направляясь, как догадался Конан, к городской стене. Варвар сделал шаг назад и еще теснее прижался к бревнам углового дома. Даже с собратом знакомиться пока не хотелось.
Собрат же вдруг резко развернулся и замер, то ли вслушиваясь, то ли вглядываясь. И – побежал. Вернее, рванул с места, перейдя на какие-то странные скачки. Прыгнет, на миг приостановится, будто удивившись, что земля не разверзлась под ним, и новый прыжок. И как-то слитно, ладно и быстро у него получалось – выходил непрерывный бег, а не отдельные скачки. Конана зачаровали его движения, такого он, пожалуй, еще не видел. Зачарованный, северянин не заметил появления новых лиц. Вернее, понял, что они появились, когда в спину бегущего человека с мешком ударилось короткое толстое древко. Тот вскрикнул и упал лицом на камни.
Взгляд киммерийца ухватил еще одну любопытную деталь – прежде, чем ноги унесли его прочь, подальше от нежелательных встреч, – а именно: угодившее в спину древко оканчивалось не острием, а тупой насадкой из металла. Добежав до другого конца переулка, Конан, до того, как свернуть за угол и потерять из виду площадь, оглянулся еще раз. К лежащему теперь бездвижно человеку подходили двое, у одно из которых в руке имелся точно такой же тупоносый дротик, как и тот, что валялся на мостовой. Одинаковые одеяния и вооружение, бляхи с какими-то знаками на груди, их действия, – все указывало на то, что это стражники в ночном дозоре. Значит, надо Конану уносить ноги поскорее и подальше.
«И опять же, очень уж бесшумно они появились. Или я оглох по дороге в эти края?» Да, было чему удивиться. Чтоб два раза подряд слух варвара так подводил его, позволяя неизвестным подобраться незамеченными почти вплотную! Да среди полновесной тишины спящего города!.. Беда!
Все это не добавляло радости и веселья Конану, торопливо уходящему вдоль глухих стен этих странных домов, подальше от стражников на площади. Северянин искал место, которое хотел найти, едва попав в город: безопасное, где можно заночевать и откуда утром можно будет понаблюдать за местными жителями, до поры не обнаруживая себя. Улицы перетекали одна в другую, но пока – лишь дома, тесно прижатые друг к другу, без намека на сеновалы, без каких-либо выходящих на улицу сараев, нежилых пристроек, конюшен. Никаких тебе двориков.
Страх, что он вот-вот может столкнуться с очередными стражниками или с бессонными горожанами, которым ночной скиталец может совсем не показаться, терзал киммерийца, усиливался. Позорный пот заструился по телу.
А, вот – кажется, то, что надо. Сарай, сквозь плохо пригнанные друг к другу доски которого Конан не без труда, но разглядел, что внутри. Там громоздились инструменты, столы, камни-заготовки, готовая к укладке брусчатка. Северянин понял, что перед ним – мастерская, где обрабатывают камни для мощения улиц. Сколько еще он будет искать место получше – неизвестно, а усталость и боязнь города, который не успел понять, к которому не успел привыкнуть, давили и требовали отдыха в тихом месте.
Конан не думал, что у него возникнут трудности с проникновением в сарай. Оказалось, что их и не могло быть. Дверь, не запертая снаружи, была не заперта и изнутри. Проникнув в мастерскую, киммериец догадался о причинах такой небрежности. Ни один вор, даже самый завалящий, не нашел бы, что можно стянуть из этого сарая хоть с какой-то пользой для себя.
В углу северянин заметил груду пустых мешков. К ним направился, на них лег, на них же и забылся тут же крепким сном смертельно уставшего человека.
Раннее утро с его восходящим солнцем, с его радостным птичьим многоголосием, со стуками, звяками и переговорами первых проснувшихся в этот день людей разбудило киммерийца. Он подбросил свое мускулистое и одновременно гибкое тело с отслужившей свое «кровати» и как можно бесшумнее пробрался к выходящей на улицу стене сарая. Многочисленные щели между досками позволяли рассмотреть то, что происходит снаружи. Конан увидел группу людей, стоящих вдалеке от его укрытия, на той стороне улицы, и о чем-то беседующих. Люди эти, видимо, только что покинули дом напротив, судя по открытой нараспашку двери рядом с ними, и сейчас, похоже, собирались на какие-то ранне-утренние работы. Варвар с его великолепным зрением мог разглядеть лица этих зевающих и потягивающихся горожан. Он и разглядел…
– Кром с Нергалом! Задницы небесные! – с трудом сумел перевести рвущийся из груди крик в шепот пораженный киммериец…

* * *
– Сам не знаю, отчего я тогда впал в такое изумление, – сказал он Симуру. – Уж вроде как всяких чудовищ и уродцев к тому времени перевидал достаточно. Встречались образины, припоминая которых до сих пор трясусь от отвращения. А эти… Вроде бы и ничего. Люди как люди. Только вот глаза у всех зашиты. Как у того старика на берегу. Стоят эти слепцы, переговариваются, смеются над чем-то, никакой скорби на лице. Неужели, думаю, они все здесь безглазы? Куда я попал?
– Причина твоего изумления, Конан, мне ясна, – приостановил рассказ киммерийца Симур. – Ты привык к тому, что уродство встречается редко и присуще либо темным колдовским созданиям, либо людям, которые тяготятся им, а тебя самого при этом тешит мысль, пускай подспудная, что ты-то, слава богам, здоров, нормален. И вдруг ты осознаешь, что попал в мир, где уродство норма, а ты сам вроде как изгой, урод. Осознание этого тебя и напугало. Так?
Конан как-то странно посмотрел на собеседника и неуверенно кивнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85