По плите Коэн постучал палкой, показывая, что под ней пустота, мы взяли в сторону. Так и шли. Иштар вела себя на плече тихо. Даже не мычала. Считай, легко и просто добрались мы до зала.
Конан отхлебнул вина, утер губы тыльной стороной ладони и продолжил:
– Темень была в зале – хоть глаз выколи. Друзьям моим это все равно, а я так не могу. И потом, по лазу тоже, что ли, в потемках брести? Вдруг и там ловушки какие, их-то поводыри мои не знают, и если я не увижу вовремя, то пропадем все.
«Стойте», – шепчу, а сам опускаю Иштар на пол, вытаскиваю кляп. Руку, правда, держу рядом с ее ртом, чтобы заткнуть сразу, ежели вздумает кричать.
Где, спрашиваю, факелы?
«Сложены в нише, справа от входа, там же и огниво», – отвечает она, кротко глядя на меня.
Молодец, думаю, девочка, одумалась. И снова затыкаю ей рот кляпом.
«О чем ты у нее спросил?» – слышу шепот Ко-эна. Ну как им объяснить, что такое факел? Лучше промолчать. Молча делать дело. Нащупать факелы, выбрать один, зажечь.
«Теперь чего, куда?» – спрашивает Везунчик.
«Самому, – говорю, – интересно. Под каким ковром? – смотрю на Иштар. – Кивни».
Она кивает в сторону одного из цветастых ковров, какими увешаны все стены. Подхожу, куда показали, приподнимаю нижний край громадного ковра, свечу факелом. Вижу – действительно, дверца. Сую факел Везунчику в руку:
«Держи эту штуку вот так, не роняй, не наклоняй».
А сам отгибаю нижний край ковра насколько возможно, дотягиваюсь до дверцы. Та легко, без скрипа отъезжает наружу, подпирая ковер, чтоб не валился на голову, открывая темный вход в потайной лаз. Молодец, думаю, Иштар, совсем хорошая девочка.
«Я слышал, ты открыл дверь», – за спиной стоит Коэн.
«Да, лаз на месте», – забираю факел у Везунчика.
«Идем?» – спрашивает тот.
«Погоди, – говорю, – только сниму оружие со стены»…

* * *
Табуретная ножка, которую Конан добросовестно таскал за собой, лежала сейчас на пиршественном столе «богов» среди чаш с остатками вина, объедков и огрызков. Там ей и оставаться. Оружие, развешенное в изобилии по стенам, давало возможность киммерийцу перевооружиться. Он не долго выбирал. Двуручный обоюдоострый меч Конан, как всегда, предпочел всему остальному. Но вот – варвар провел большим пальцем по лезвию – клинок туповат. Вздохнув (что делать?), снял висевшие рядом с мечом заплечные ножны, отделанные шитьем и камушками. Ножны не воина, а щеголя, надевать противно, но других нет.
Вооружившись сам, Конан подумал о своих спутниках. Подумал о том, что Коэн не откажется от своей палки в пользу чего-нибудь железного и заостренного и будет прав, даже не стоит предлагать ему. Лучшее оружие не то, что прочнее и острее, а то, к которому привык, что срослось с твоей рукой. Другое дело – Везунчик. Стражники – те хоть с тупоносыми палками обращаться обучены, а обыкновенные причащенные вообще никакого боевого оружия с роду не держали. Впрочем, вору должен быть известен нож, а где нож, там и… Конан пробежал взглядом по стенам. Вот, пожалуй. Он подошел и снял со стены кинжал с широким лезвием и загнутым острием.
– Держи, – киммериец вложил кинжал в руку Везунчика. – Большой нож.
– Конан, мне не нравится Иштар, – приняв оружие, прошептал вор.
– А что такое?
– Дышит плохо. Зло, но уверенно. С радостным ожиданием. Не должно быть так в ее положении… – Везунчик усилил голос: – Зря, я успею всадить большой нож ей в глотку.
– Если я раньше не сломаю ей хребет, – пообещал Коэн.
«Бедная женщина», – подумал Конан и сказал:
– Я понял вас. Она полезет в лаз первой. На случай ловушек. Сейчас я только распутаю ей ножки…
И рука варвара толчком в спину направила освобожденную от пут на ногах Иштар в сторону лаза.
«Богиня», повинуясь тычку, сделала два шага, оглянулась и впилась в Конана взглядом глаз с сузившимися от злости зрачками. Киммерийцу неожиданно припомнились рассказы о колдунах, воспламеняющих при помощи взгляда. Владей Иштар этим искусством, быть бы варвару горсткой пепла.
– Иди-иди, – почти ласково поторопил он женщину. Ту, которую не так давно брал на мягком ложе, ту, что теперь стоит с кляпом во рту. Да, вот такие…

* * *
– Метаморфозы, – подсказал Симур.
– Что? – не расслышал Конан.
– Случаются вещи и похуже.
– Вот дальше такие вещи и начались…

* * *
Иштар сделала еще один шаг к темной дыре потайного выхода. Потом шаг в сторону. Развернулась и бросилась между Конаном и Козном. Она вовремя нагнулась, и дубинка слепого стражника просвистела над ее опущенными плечами. Оказавшись за мужскими спинами, Иштар не задумываясь прыгнула на один стул, с него на другой, потом на стол.
– Значит, там ловушка, – пробормотал Конан. Он один из их мужской троицы не ловил сейчас сбежавшую «богиню». Коэн и Везунчик бесшумно обходили с разных сторон стол, напряженно прислушиваясь.
Одно из двух, думал Конан. Или это ложный лаз, тупик и ловушка, или настоящий, но начинающийся ловушкой. Гадать можно было долго. И гадать киммериец не стал. Три ковра на трех стенах? Что под одним – известно. Что под другими?
Под следующим – который хотел лишь приподнять Конан, но рванул так сильно, что сдернул со стены, и ковер рухнул на пол, разнесся звон полетевшего на мраморную плитку пола оружия, – не было ничего, кроме серого камня, облепленного плесенью. Варвар припустил к противоположной стене, напрямую, через стол, на котором уже не было неукротимой Иштар. Она, неукротимая, – киммериец бросил взгляд на бегу – загнанная в угол Коэном, уворачивалась как могла от его палки. Везунчик находился рядом, прислушивался к борьбе, потирал колено, болезненно кривясь – видимо, досталось-таки от Иштар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85