Знавал я одного торговца рабами по имени Зикман Фритд…
Симур, а вслед за ним и Конан спускались по каменным ступенькам, ведущим в винный погребок. До «Розовых льдинок» оставалось квартал пройти, но на пути неожиданно вырос погребок под вывеской «Пасть пустынного тигра». Можно сказать, погребок преградил им путь. Не обойти.
– Дела у Зикмуна Фритда шли прекрасно. Торговля приносила немалый доход. Его рабы пользовались спросом у самых зажиточных горожан. Казалось, Фритду желать более нечего. Богатый дом, довольные жены, уважение и почет. Но вот от одного из рабов он услышал историю о горе Магафер… Ах ты, Нергалья жизнь! – Симур зацепился за щепу, отошедшую от дверного косяка.
В воздухе погребка плавал аромат пережаренного мяса и прокисшего вина. Вдохнув эти запахи, оба сразу поняли, что надолго здесь не задержатся. Горло промочат – и опять в дорогу, в «Розовые льдинки».
Они заняли место за одним из столов, который, конечно же, был залит вином и засыпан крошками. Конан сдвинул на край скамьи пьянчужку в платье приказчика, задремавшего рядом с не опорожненным кувшином, стукнул кулаком по грязной столешнице и сотряс воздух погребка зычным голосом настоящего варвара: «Эй, трухлявые! Со стола убрать и вина живо! А то разнесу ваш свинарник к Нергальей матери!». Вздрогнуло за стойкой опухшее лицо хозяина погребка и, бормоча «сейчас-сейчас», он скрылся за кухонной дверью.
– Итак, торговец рабами услышал о горе Магафер, – продолжил Симур, двумя пальцами брезгливо отодвигая подальше чье-то блюдо с обглоданными костями. – Мол, раз в год, в день, когда желтый круг солнца взбирается на самую вершину небесного холма, гора Магафер выбрасывает из земляного нутра фонтан огня, и с ним вылетают наружу раскаленные камни в форме яйца. И собирать эти камни следует, пока они не остыли, отдавая тепло воздуху, иначе они потеряют свой магический дар. А магический дар у этих булыжников, по словам раба, был таков: прижмешь камень к сердцу, произнесешь вслух хвалу Иштар и получаешь власть над всеми женщинами подлунного мира. Можешь влюбить в себя кого угодно, хоть королеву Дарфара, известную своей неприступностью. А гора та, утверждал раб, торчит из земли на одном из Барахских островов…. Спрашивается, ну чего еще надо было Зикмуну Фритду, когда ему и так завидовало пол-Шадизара и со своими деньгами он, при желании, мог увеличить гарем хоть стократно: Однако Зикмун раба продал, но о горе Магафер не забыл. Запала та гора ему глубоко в душу и покою с тех пор не давала. Она снилась ему, мерещилась наяву, он стал расспрашивать всех подряд о Барахских островах, приобрел у кого-то карту этих островов. Короче говоря, однажды не вытерпел, снарядил караван и отправился добывать камни из этой горы. И вот десять лет как о Зикмуне Фритде ни слуху ни духу… И вот что я тебе скажу, Конан из Киммерии. Ничего не происходит просто так, на пустом месте. Червяки не заводятся на воздушном пузыре. Если человеку чего-то в жизни не достает, то рано или поздно он может стать пленником безумной идеи, сулящей недоставаемые блага. Зикмуна Фритда тяготило, что он всего лишь лавочник, пусть очень богатый, но лавочник, а ему страстно желалось в королевские выси. Точил его червяк такого потаенного желания, и тут как нельзя кстати случился раб с рассказами о горе Магафер… Порку же обрыдла постная жизнь на деревьях, от которой и дальнейшем не приходилось ждать ничего нового. Порку захотелось хоть краткого, хоть мгновенного, но глотка новизны. За возможность прикоснуться к иной жизни он готов был рискнуть жизнью собственной. Вот на том ты и остановился – на том, что Порк сошел в Нижний дом…
– Я остановился на том, что велел этому плешивому и жирному трактирщику живо протереть стол и принести вино. А этот мерзавец и не думает шевелиться. Он, похоже, считает себя великим трактирщиком, а свою грязную конюшню принимает за продолжение дворца…
Конан вскочил, широким шагом пересек заведение, скрылся за кухонной дверью и скоро показался вновь, держа в правой руке за шкирку хозяина заведения. Тот визжал, извивался, сучил ногами над полом и почему-то не выпускал из ладони грязную тряпку. Киммериец забросил трактирщика на стол и провел им от одного до конца до другого, смахивая на пол крошки, кувшины, кружки, блюдо с костями и заодно вытирая винные пятна и жир.
– Если через десять вздохов передо мной не будет стоять кувшин твоего лучшего вина и блюдо с хорошо прожаренным мясом, – протерев трактирщиком стол, Конан держал его, насмерть перепуганного, на вытянутой руке так, чтобы ноги прохвоста не доставали до пола, – если мне покажется, что вино кислое, а мясо отдает собакой, то, клянусь Кромом…
– Ты слишком широко распахиваешь свою вонючую пасть, варвар! Твое место в зверинце среди обезьян! Туда-то мы тебя и отправим]
Из-за углового столика поднялись и, грозно расправляя плечи, направились к киммерийцу шестеро оборванцев вполне разбойничьего обличья. В руках у одного сверкнул широкий аквилонский нож, другой постукивал по ладони увесистой деревянной дубинкой. Видимо, то были завсегдатаи погребка «Пасть пустынного тигра», которым все здесь нравилось, включая кислое вино, запахи помойки, лужи на полу и ленивого хозяина. Конан отпустил трактирщика и тот, едва ноги коснулись пола, улизнул под прикрытие стойки. Киммериец хищно осклабился и приготовился достойно встретить бравых храбрецов.
– А вы знаете, мои веселые друзья, – задрав голову, словно обращаясь к потолку, громко сказал Симур, – новый указ, пять дней назад зачитанный на Главной площади? Указ, запрещающий владельцам питейных заведений разводить грязь и томить посетителей ожиданием под страхом закрытия?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85