- Мы не хотели задерживать движение армии. Я проеду из Семипалатинска
на Лепсинск, через озеро Чулак-Перек, и оттуда по пикетам на Сергиополь
и дальше по станицам к границе...
- Но ведь это же целая экспедиция... И Будда, при чем тут Будда? А
где ваши товарищи?
- Они вступили в армию.
- Еще лучше! Вы один?
Они идут в кабинет председателя. Секретарь с насмешкой тычет в ман-
дат:
- Будда приехал! Лошадей просит?
Председатель свирепо пучит глаза (он неимоверно добр и ему поэтому
все время приходится кричать):
- Пошлите его к коровьей матери!.. У нас здесь агитаторов возить при-
ходится на верблюдах, а ему - лошадей. Вы его ко мне, ко мне... я разде-
лаю!..
Секретарь опять превращается в суконный сверток:
- Если хотите, я ваш вопрос выдвину на заседании Пленума Совета?..
оставьте мандаты и зайдите в средине недели. Вы карточку в столовую име-
ете? Как командированный, обратитесь в Губпродком к товарищу Никитину.
Профессор берет обратно мандаты:
- Тогда разрешите мне на вольных?
- Пожалуйста, товарищ, - только предупреждаю...
Секретарь пишет пропуск: "профессору Сафонову, как сопроводителю ста-
туи Будды до пределов Семипилатинской губернии".
Татарин Хизрет-Нагим-Бей ждет его у входа.
- Получил?
Профессору нужно в Губпродком получить карточку. Затем его Хизрет-На-
гим-Бей будет кормить и возьмет совсем дешево. Через месяц будет курмыш.
Магометанин ли он? Солай, - какой же татарин бывает христианином, а про
монгол он не слышал - они вместе с киргизами укочевали в степь. Идет ли
с ним человек в шинели? Идет? Очень хорошо. Солай.
Профессор послушно шагает за татарином. Сутулая спина вся в полосах -
маслянистых и глубоких, точно татарину в спину вшиты куски грязного са-
ла. Призрачен песчаный город: его таким и представлял профессор Сафонов.
Желтые пески несутся сонными струями, они необычайно горячи, и профессо-
ру приятно думать, что всего неделю назад он видел сосны в снегу и белки
гор. Всю неделю неслась теплушка через сугробы. В песочных струях сонны
люди, и так же, как во сне, сразу забывает профессор виденные лица. Та-
тарин часто оборачивается, он чем-то много доволен, и каждый раз профес-
сор видит новое лицо. Так и должно быть: у порога иной культуры,
опьяненные сном, бродят иные, чужие этой культуре люди. Они сонны, не-
подвижны и трудно - как камень воду - усваивают мысли. Они не могут дви-
нуться вперед в пустыню. Только имея бодрость и ясный ум, ощущая напря-
гающиеся мускулы - от напряжения их профессор испытывает вкусовое удо-
вольствие - можно творить. Его творчество близко пустыне, - и потому он
такой ясный и простой. Он весело смотрит в лицо татарину, и тот кивает
головой: "хорошо".
Внезапно профессору хочется быть откровенным или сказать татарину
приятное и веселое. Он с удовольствием ступает на кошмы, настланные в
избе татарина, и, хоть тот не проводит его в чистую половину (боится за-
разы), ему это приятно. Он щупает бревенчатую стену и говорит: "Крепкая
изба" и с участием слушает рассказ татарина о конфискации кирпичного до-
ма.
Здесь на кошмах Хизрет-Нагим-Бей как будто меньше ломает язык, он
больше понятен или так и должно быть. Все же кошмы слишком пушисты и
мягки, и стены необычайно крепки. Приносит травяной чай женщина, она
слегка подкрашена и походит на Цин, профессор ей приветливо кланяется.
Низкие, четверть аршина, столики, изогнутые (словно ветром) чайники,
двери, завешенные чистой циновкой. Золотисто-голубой свет (он пахнет мо-
локом), и кошка, подымающая лапой циновку, уходит куда-то сквозь сте-
ну...
Профессор достает кусок золотой проволоки, тот, что продавал
крестьянам. Он чувствует, что здесь другой мир и проволока его будет по-
нятна. Точно: татарин только слегка дотрагивается до проволоки, вешает
ее на мизинца ногте. Профессор с любовью смотрит на длинный, как щепа,
острый ноготь.
- Много еще? - спрашивает Нагим-Бей.
Профессор, подавая проволоку, думал купить пищи, но он быстро гово-
рит:
- Много.
Здесь татарин встает, выпрямляется. Под грязным его бешметом оказыва-
ются чистые плисовые шаровары и шелковая желтая рубаха. Нагим-Бей прово-
дит профессора в светлую половину. Сбираются еще татары. Нагим-Бей сует-
ливо скрывается: профессор понимает: он узнает у русского, действительно
ли проволока из золота. "Все великолепно", думает профессор и пьет много
чаю. Он в пустыне, здесь много пьют чая.
Татары обступают его: русский ювелир сказал - проволока китайского
золота, это же самое дорогое и древнее золото. Татары вокруг Виталия Ви-
тальевича, они с уважением смотрят на его неумело заплатанную шинель,
волосы цвета линялой жабы и золотой вставной зуб. По вставному зубу они
решают: "не вор" и Хизрет-Нагим-Бей спрашивает:
- Сколько просишь?
Профессору нужно - крепкую арбу, четырех верблюдов, двух погонщиков
и, сколько требуется, пищи. Он везет мимо озера Чулак-Перек на Сергио-
поль и оттуда по станицам по тракту до Чугучака статую Будды. У него
имеются мандаты и пропуск. Профессор об"ясняет, что такое статуя Будды.
- Бурхан... бурхан... - кивают бритые головы.
Они желают сами видеть бурхана. Профессор Сафонов ведет их на товар-
ный двор.
Уткнувшись головой в бок Будде, спит Савоська. Подле него окурки: их
несет и не может отнести ветер - так долго тянул и думал над ними Са-
воська.
- Четырем верблюдам не увезти, - говорят татары, и они нарочно, нату-
жась, пытаются перевернуть статую на другой бок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22