Боже, какой же наивной была я тогда!.. 8 Несколько дней я провела в своей каюте, мучаясь от регулярных приступов морской болезни. Стюард Эйб Рейнольде навещал меня каждый день по нескольку раз, принося еду, на которую я не могла смотреть без содрогания.— Вам обязательно нужно покушать, мисс, — укоризненно говорил он, теребя мочку уха и сокрушенно качая головой, когда я снова и снова отвергала доставляемые им деликатесы. — Может, хотите подышать свежим воздухом? Море сейчас спокойное, ветер попутный, судно почти не качает. Пройдетесь по палубе, сразу и полегчает. Да и с другими пассажирами познакомитесь, все лучше, чем в душной-то каюте сидеть.Я слабым голосом заявляла, что не хочу никого видеть, на что старина Эйб снова качал головой и покидал меня, унося с собой нетронутые блюда. Вообще говоря, в чем-то я обманывала доброго стюарда, поскольку добровольное одиночное заключение в четырех стенах не самый лучший способ бороться с отчаянием. С другой стороны, я и в самом деле не желала никого видеть, равно как и заводить знакомства среди абсолютно чужих мне людей.Посчитав раздавшийся стук в дверь очередным визитом стюарда, я приказала ему убираться, но назойливый посетитель не унимался. Кто-то незнакомым голосом потребовал, чтобы его впустили в каюту. Заинтригованная, я сползла с постели и обнаружила, что палуба действительно перестала раскачиваться под ногами. Меня, правда, все еще немного пошатывало от слабости, и, открыв дверь, я чуть не упала в объятия стоявшего на пороге мужчины.Он помог мне вернуться в каюту и бережно усадил в кресло. В жилете, чулках, башмаках с пряжками и напудренном парике, он выглядел джентльменом, хотя определенно не принадлежал к числу пассажиров, будучи, скорее всего, одним из офицеров судовой команды. Нежданный посетитель был альбиносом, о чем я догадалась по неестественной бледности его усеянного веснушками лица и густым белесым бровям. Тусклые водянисто-голубые глаза незнакомца также оказались под стать всему его облику, как будто само солнце выпило из них все краски. Мне он показался усталым, задерганным и озабоченным, одним из тех, кто принимает слишком близко к сердцу чужие несчастья. При виде моей исхудавшей физиономии он совсем сник, как будто отсутствие у меня аппетита легло дополнительной тяжестью на его щуплые плечи.— Что вам нужно?— Осмотреть вас, мисс Кингтон. Я Нейл Грэхем, судовой врач. Как вы себя чувствуете? — Он стал закатывать рукава.— Спасибо, прекрасно!— Прошу прощения, но у меня другие сведения, — покачал головой врач.— Вам-то какая разница? Я не ваша пациентка и в ваших услугах не нуждаюсь!— У вас нет выбора, — натянуто улыбнулся Грэхем. — Все находящиеся на борту этого судна, будь то пассажиры, офицеры или простые матросы, являются моими пациентами, хотят они того или — А теперь позвольте мне все-таки вас осмотреть. «Салли-Энн» принадлежит вашему семейству, мисс Кингтон, и я не могу допустить, чтобы вы заболели. Сами посудите, как отразится на моем послужном списке сей прискорбный факт?— Я не больна!— А вот об этом разрешите судить мне. Мистер Рейнольде доложил, что с момента отплытия вы не проглотили ни крошки. — Профессиональным жестом он оттянул мне веки и заглянул в глаза. — Видите ли, мисс Кингтон, в подобных случаях приходится опасаться не только телесного недомогания, но и так называемой черной меланхолии, зачастую приводящей к куда более серьезным последствиям. — Я похолодела. Откуда он знает? Почти бесцветные глазки хирурга смотрели на меня с участием и пониманием. — Я врач. Иначе говоря, самая близкая к священнослужителю персона на борту. Считается, что откровенный разговор облегчает душу. — Он протянул мне руку. — Окажите мне честь пройтись со мной по палубе, мисс Кингтон. Свежий воздух наверняка окажет на вас благотворное воздействие — тут я полностью согласен с Эйбом. Да и беседовать во время прогулки куда проще и приятнее.Он помог мне подняться по трапу. Резанувший по глазам яркий солнечный свет заставил меня зажмуриться и попятиться назад, однако Грэхем уверенно подхватил меня под локоть. Вскоре глаза привыкли к свету, и я уже без страха смотрела на пронзительно-голубое небо и полощущиеся над головой огромные белые паруса. После затхлой сырости нижней палубы было так приятно ощутить на лице ласковые солнечные лучи и вдохнуть полной грудью пропитанный морской солью свежий ветер. Мой проницательный спутник верно поставил диагноз: я слишком долго предавалась меланхолии.С того момента я прониклась полным доверием к этому, в общем-то, незнакомому человеку. Сама того не ожидая, я рассказала ему все, не упустив ни малейшей подробности. Прогулка наша затянулась, и ближе к полудню, когда солнце начало припекать всерьез, Нейл отвел меня на квартердек Квартердек — приподнятая часть верхней палубы в кормовой части судна.

.Мы расположились в тени на перевернутых вверх дном пустых ведрах, и я закончила свою исповедь. Он слушал меня очень внимательно, почти не прерывая, и по завершении рассказа согласился, что я действительно попала в весьма затруднительное положение.— Только ни в коем случае не падайте духом, мисс Кингтон, — посоветовал Грэхем. — Вы еще так молоды, а молодости свойственно смотреть в будущее с оптимизмом. Верьте в себя, верьте в Уильяма, и все будет хорошо. Он надежный парень и никогда вас не подведет.— Вы так говорите, будто хорошо его знаете.— Мы и в самом деле знакомы. Одно время служили вместе.— Неужто на «Амелии»?— На ней самой.— Что ж вы раньше молчали?Грэхем весело рассмеялся:— Вы сами виноваты, юная леди!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123